Против течения (сборник рассказов) (СИ)

Как зачарованный походил вдоль изгороди наш герой, полюбовался на вороное чудище, и, уже без особой охоты отправился в конюшню рыжую седлать. Он седлал повеселевшую Рыжуху, но мысли его и сердце были уже в другом месте.

Обиделся Серёжа на своего отца, что не позволил он полетать ему на таком красавце по тайге, но дома ничего никому не сказал. Сделал вид, что ничего не знает. Но отец во время ужина как-то лукаво и даже с озорством посматривал на явно расстроенного сыночка.

А вскоре узнал Серёжа, что его отец не только ездит верхом на Граните, но даже и в телегу как-то умудряется того запрягать. Ну и ну. А он, Серёжа оказался в стороне! Он же не трус, а его отстранили. Решил Серёжа всё же потолковать на эту щепетильную тему с отцом. Но тут произошло ещё одно событие из ряда вон.

Приехала на объект очередная высокополномочная комиссия из Москвы. Большие звёзды инспектировали важные объекты, а маленькие звёзды – объекты второстепенные. Ну, и на конюшню пожаловали. Посмотрели, оценили... похвалили. Один молодой капитан захотел вдруг на Граните «прокатиться». Как только не отговаривал его старший конюх, но капитан настоял на своём, и пришлось дяде Мише оседлать Гранита на потеху вальяжной московской публике. Как только капитан, с помощью дяди Миши, уселся в седло, Гранит захрапел, боком подлетел к стене конюшни и ударил смелого капитана, пришпандорив его крепенько так к стене... Гранит бегал вокруг загона и возмущённо храпел, а капитан корчился со сломанной ногой и орал так, что поднял с Малого Кисегача целую стаю диких гусей. Гранита заперли в стойле, а незадачливого капитана срочно отправили в Челябинский лазарет на лечение... После этого случая все далеко обходили ржущего в загоне Гранита, а мимо стойла его бежали чуть ли не пригибаясь... Но Серёжа наш был скверным, то есть упрямым пацаном, и мысли подружиться даже и с таким Гранитом он не оставил...

Сперва он решил дипломатично так ещё раз побеседовать со старшим конюхом.

–      Дядя Миша, как Гранит?

–      Нормально. Классный жеребец, нечего сказать.

–      А кто на нём ездит?

–      Только Василий Николаич.

–      А вы, дядя Миша, ездили на нём?

–      Что ты, что ты, Серёжа. Зачем я полезу на такого дракона? Слышал, небось, как он московского капитана ухомаздал? Я – на Гранита! Да у меня же дома четверо детей. Жена там вся избилась с ними. С деньгами туго. Надо скорей домой. Специальности у меня есть. Всегда заработать сумею.

–      А здесь много платят?

–      Здесь, Серёжа, оплата особая. Но кормёжка хорошая, спасибо твоему папаше. Братва работает в удовольствие, и никто не болеет. Живём, можно сказать, как на курорте.

Серёжа захотел было спросить дядю Мишу, за что его посадили, но вовремя передумал (Действительно, вопрос этот деликатный и задавать его не принято. Захочет человек, сам в нужную минуту расскажет, а молчит, значит и в душу лезть ему не надо со своим праздным любопытством, а для него, может быть, очень болезненным).

Оставалась одна – высшая инстанция – родной отец. Как самый настырный репей прицепился Серёжа к нему и долго умолял его разрешить «покататься» на Граните. Долго колебался майор (всё-таки сын) но, наконец, решился. Отправились наши заядлые лошадники на конюшню. Вывели подозрительно фыркающего жеребца из стойла...

А теперь, дорогие читатели, хотите верьте, не хотите, не верьте. Но дело было так:

Заседлали жеребца, зауздали. Отец поставил Серёжу напротив Гранита и минут десять нашёптывал нервно подёргивающемуся жеребцу что-то в уши, показывая ему рукой на стоящего перед ним Серёжу.

Потом Серёжа забрался в седло, отец передал ему уздечку... и Гранит пошёл. Но фыркал при этом весьма недовольно и как бы пытался цапнуть зубами за Серёжкины колени. Но наш герой был уже в седле! Он пустил Гранита рысью и ускакал по лесной дороге в тайгу. Через час вернулся Серёжа на взмыленном, но послушном его воле жеребце.

(О чём договаривался Серёжин отец с Гранитом, что шептал ему в уши, мы не знаем. Наверно, старые лошадники знают. А, может быть, тут какая-то тайна скрыта? Много в нашей жизни загадок. Но можно ли их все разгадать?).

Вот так и появился у Серёжи самый верный друг его занимательной и бесшабашной юности.

Именно с этого, памятного для Сергея Васильевича, момента рыжая кобылка лишилась всех привилегий, была снята со специального довольствия и не получала больше премиальных яблочек, морковок, пирожков и других изысканных лакомств. Все деликатесы отправились в могучую утробу главной опоры заповедного коневодства.