Против течения (сборник рассказов)

Конечно, Серёжа сожалел о случившемся, даже клял в душе свою несдержанность, но первое, что он сделал по возвращении в интернат, это переоделся и упрямо попёр в гору на очередную тренировку (Да, правильно народ гутарит: Трудно исправить горбатого... но ведь и горбатые разные бывают).

В школе дела у нашего героя складывались весьма благополучно. Туда приходили, в основном, домашние, благовоспитанные ученики. И, можно сказать, почти все вели себя примерно. Интернатских ребят никто не задирал, видимо, уже поимев печальный опыт общения с этими головорезами. Сами интернатские тоже вели себя аккуратно и вполне достойно, наверное, только для того, чтобы их не перевели в ремесленное училище для обучения искусству шоркать по металлу непритязательными, но удобными в работе, миасскими напильниками.

В классе Серёжу приняли тоже довольно дружелюбно, только некоторые девочки недоумевали, почему такой мальчик постоянно ходит в школу в кирзовых солдатских сапогах (если бы эти девочки смогли заглянуть в Серёжины сапоги и увидеть там припрятанные на всякий случай удавочку и нож, они, наверняка, стали бы уважать своего математика ещё преданнее, а, может быть, стали боготворить его как мужественного античного героя).

Серёжа и правда неожиданно для самого себя попал в сказочный мир античных героев, потому что его любимым предметом оказалась на данном этапе жизни, история. Решающую роль в этом, конечно, сыграла личность учителя истории.

Кстати, усадили Серёжу за одну парту с очень красивой девочкой, да ещё и отличницей, Машей Зыбиной. Когда Серёжа подошёл к «её парте», она, полупрезрительно и полуподозрительно оглядев его, – как видимо ей показалось, – заурядную внешность, разжала свои «губки бантиком» и промолвила:

–      Фи, Сапожник!

Серёжа, расположившись на парте рядом с ней, тоже не остался в долгу:

–      Не надо быть такой высокомерной гусыней и так гордо смотреть на чужие сапоги.

–      Сам ты – гусак! – отпарировала Маша–отличница.

–      Увы, это именно тебе после школы придётся стать домашней горшечницей.

–      Какой ещё «горшечницей»? – возмущалась краса и гордость 22–й школы.

–      Когда я вырасту, я буду главным секретным конструктором, а ты будешь чистить горшки и готовить на кухне еду для своего глуповатого мужа.

–      Почему это... «глуповатого»? – возмутилась будущая «домашняя горшечница».

–      Потому что на гордоватых отличницах женятся только непроходимые дураки.

–      Сам – дурак! – этим многоумным и неопровержимым аргументом закончила их первую размолвку разгневанная Маша и, вероятно, подумав: «Ну и хам!», демонстративно отвернулась от своего нового соседа по парте. Да, пора было и прекратить дискуссию: в класс вошёл Учитель Истории.

(Дорогие читатели! Если вам надоело читать наши многочисленные нудные и многословные отступления, вы их не читайте. А если вообще наша книга покажется вам неинтересной и скучной, порвите её к чёртовой матери, разожгите на ней костёр, подвесьте котелок с водой и сварите в нём свежевыловленных озёрных раков... О том, как ловить раков, мы расскажем вам в ходе дальнейшего жизнеописания нашего странного и непредсказуемого героя. Потерпите немного, мы научим вас не только раков ловить, но и... проинспектируем, как глушить рыбу ворованным динамитом... Но сейчас–то речь пойдёт о другом...

Вам, наверное показалось необычным то, что наш сопливый семиклассник иногда сгоряча в разговорах называет себя «Главным конструктором»! Вот тут всё обстоит не так–то и просто. Вы никогда не догадаетесь, о чём думал наш несовершеннолетний герой, когда он копал огород, ловил рыбу, косил сено, шёл по лесным тропкам домой в посёлок, сидел на уроках и вроде бы внимательно слушал объяснения учителей. Прекращал чтение очередной книги и рассеянно смотрел куда–то внутрь самого себя...

Не пугайтесь, читатель, теперь мы можем рассказать вам, о чём он тогда думал...

Серёжа напряжённо думал о том, как: развернуть на 180° силу земного притяжения и использовать её для старта тяжёлых космических кораблей; как суметь расщепить воду на кислород и водород, сжечь их в качестве компонентов топлива, и снова получить питьевое Н₂0,; как преобразовывать солнечную энергию для ускорения движения летательных аппаратов; как создать такого искусственного робота, который превосходил бы человека уровнем своего интеллекта, но не выходил бы из подчинения.

Серёжа не только «думал» о таких предметах. У него было несколько секретных тетрадок, где он рисовал какие–то замысловатые схемы, делал чертежи чего–то странного, исписывал целые листы какими–то формулами... и делал всё это в течение нескольких десятилетий. Мы видели эти тетради и... ни черта в них не поняли. Сам Сергей Васильевич настоятельно рекомендовал «сжечь всю эту бумажную труху» (что мы благоразумно и выполним).

Словом, Серёжа постоянно думал тогда о вещах, совершенно немыслимых для детей его возраста.