Против ветра, мимо облаков

— Ну, это как раз не секрет. — Вика пожала плечами. — Папа, который уделяет внимание чужим детям, талантливым и ярким, и дочка, которая — ну, просто дочка, без особых талантов. Хотя твой талант совершенно особый, не так ли?

— Раньше ты такой умной не была.

— На самом деле — была. — Вика понимает, что нужно тянуть время во что бы то ни стало. — Я отлично все понимала еще тогда, когда вы с Дариной так трогательно дружили, и если Никиту ты могла ей простить, то Игоря — ни за что. А она хотела быть с Игорем, и знаешь, я думаю, рано или поздно добилась бы своего, она была молодая и тощая, Игорь таких очень любит. А ты не могла ей позволить этого.

— Отчасти, ласточка, лишь отчасти. — Ирина ухмыльнулась. — Хотя ты сама виновата, ты всегда получала самое лучшее. Но это не все. А правда в том…

Она вдруг взвизгнула и подскочила, нож выпал из ее руки. Крупная черная гадюка шипела, изготовившись к очередному прыжку.

— Это гадюка Никольского, она очень ядовита. — Вика холодно улыбнулась. — А ты думаешь, чего ради я надела эти сапоги? Ты давно здесь не была, Ира, а все меняется, вот и тут многое изменилось. Например, из-за того, что перестали опрыскивать пестицидами поля, очень значительно расплодились гадюки.

Ирина попятилась, гадюка черной лентой бросилась вперед, и Вика поняла, что у нее только один шанс.

Она все силы вложила в удар.

Раскосые карие глаза закатились, Ирина захлебнулась криком и упала. Вика и гадюка оказались по разные стороны ее тела, и гадюка решила, что она в этом уравнении лишняя.

— Я сегодня везде к шапочному разбору.

Вика повернула голову — из-за расщелины вышел Павел Олешко.

— Ну что, Лунная Девочка, враг повержен? — Павел деловито заковал Ирину в наручники. — Что ж, папаше придется потратиться на адвокатов, а толку все равно не будет.

— Ее гадюка укусила, и не раз.

— Ох ты ж на фиг! Так ты потому в резиновых сапогах по самую шею?

— Ну да. — Вика склонилась над Аленой. — Подожди, подружка, потерпи маленько.

Вика сорвала с лица Алены скотч одним движением.

— Мать твою!

— Прости. — Вика посмотрела на нож, лежащий на дне оврага. — Ну нет, больше я своих отпечатков ни на одном бесхозном ноже не оставлю. Паша, у тебя нож должен быть.

— Он мне самому нужен, от гадюк отбиваться.

— Они разбежались в ужасе от шума и драки. — Вика разрезала путы на руках и ногах Алены. — Пойдем, что ли. Только Назарову позвоню.

— Знаешь что, Виктория! — Алена яростно сверкнула глазами. — Иди ты лесом. Да, вот прямо туда, лесом — и в пень башкой. Эта тварь мне тут распиналась, как она тебя посадила. И ты ни слова не сказала, пошла в тюрьму, чтоб…

— Да. И снова сделала бы то же самое. — Вика холодно посмотрела на Алену. — И ты бы сделала точно так же. Так что хватит пузыриться и давай, топай самостоятельно, я тебя тащить не буду, у меня вся задница тут отмерзла уже, а если приползет полоз…

— Какой полоз? — Олешко подозрительно покосился на Вику. — Это что, фигура речи?

— Тебе лучше не знать. — Вика обошла Павла, держащего Ирину, уже начинающую приходить в себя. — Столпотворение тут устроили…

По дну оврага спешили полицейские, и Вика думала о том, что же ей скажет сейчас Назаров, и по всему выходит, что будет ругаться.

21

— Компьютерщики изъяли ее компьютер и сразу же связали телефон с зашифрованным номером с Ириной. Мы смогли взять распечатку, сохранились записи звонка прокурору Скользневой, эксперты утверждают, что звонила Ирина. На месте, которое было оговорено как место встречи, найдены кровь и кусочки тканей.

— Улика косвенная. — Реутов нахмурился. — Но в свете остального, я думаю, будет достаточно. Просто в толк взять не могу, зачем она все это сделала, жить бы и радоваться!

— Как тут жить и радоваться, когда самолюбие больное! Конечно, ей было обидно, что папаша занимается другими детьми, а ее считает бездарностью. — Павел развел руками. — Притом его первые лауреаты, Вика и Евгений, стали для него почти родными, потому что были напрочь лишены родительской опеки. Она была младше, росла без матери, а папаша возился со своими вундеркиндами и таскал в дом чужих баб. А девка росла — и злость ее росла. Природа наградила ее изворотливым умом, и она придумала план.

— Паш, сколько ей лет тогда было, двенадцать? Какой там план! — Виктор покосился на генерала. — Она в куклы играла тогда.