Противник (СИ)

  Салид был кем угодно, только не типичным террористом; если бы в этой профессии была хоть какая-то типичная карьера. Он вырос как один из трех сыновей богатой, если не очень богатой, палестинской купеческой семьи и в первые два десятилетия своей жизни никогда не испытывал экзистенциальных трудностей или невыносимой несправедливости, по крайней мере, лично. Потому что его отец всегда знал, как прийти к соглашению с обеими сторонами, израильтянами и ООП и их различными отколовшимися и соперничающими группами; В самом деле, с неподражаемым мастерством арабского торговца, величие которого немусульманин никогда бы не осознал, ему удалось сохранить себя и своих последователей невредимыми семейными, религиозными, политическими, идеологическими, принципиальными или просто призванными. справляться с произвольными путями, взаимными обязательствами и указанными соображениями, одновременно занимаясь своими делами. И - и это было самое удивительное - он все это сделал, не вызвав ни малейшего недовольства. У Салида была юность, которой позавидовали бы девяносто девять процентов его соотечественников: деньги, женщины, путешествия - ничего из этого в избытке, но никогда не настолько мало, чтобы ему чего-то не хватало - и пустота. Однажды утром он проснулся в дешевом гостиничном номере в Тель-Авиве, глядя на тело дешевой проститутки, свернувшееся клубочком во сне, и ощущая на языке послевкусие дешевого виски, задаваясь вопросом, все ли он хотел этого в своей жизни. : получить все как можно дешевле. Иногда, когда он думал о том, почему его жизнь так радикально отличалась от жизни двух его братьев и всех его друзей детства, он полагал, что решение было принято сегодня утром. Прошло много времени, прежде чем что-то случилось - годы, если быть точным, - но в то утро первый камень начал катиться: крошечный камешек, такой маленький, что даже не слышно щелчка, но достаточно большой, чтобы вызвать удар. лавина.

  Салид провел левой рукой, защищенной от резкого холода двумя перчатками, по лицу и сморщил губы, когда почувствовал лед в бороде. Салид был красивым мужчиной, по крайней мере, по среднеевропейским стандартам; факт, которым он мог воспользоваться не раз. Его друзья утверждали, что он выглядел как Омар Шариф в свои лучшие дни. Его враги не отрицали этого, но никогда не забывали добавить, что ему не хватало как обаяния Шарифа, так и его космополитической натуры, но что его взгляд был таким же хитрым, как взгляд крысы. Однако сейчас он в лучшем случае чувствовал себя замороженной крысой.

  Внезапная перемена погоды устраивала его и полдюжины других, которые сидели здесь с прошлого вечера и хмурились, чтобы поспорить, что внезапная перемена погоды была правильной. Холод и дождь выгнали даже последних пешеходов из и без того безлюдной местности, и никто с его пятью чувствами - или даже несколькими из них - не мог приехать сюда на машине без действительно веской причины. Единственная тропа, которая не была показана ни на одной карте и которая вела к огороженному колючей проволокой - и так же мало можно найти на карте - лагерю в двух с половиной километрах, была маршрутом пыток даже в хорошую погоду. Промокший и наполовину размытый, каким он был сейчас, водить здесь машину, которая не двигалась на цепях или, лучше, плавающих полозьях, граничило с безрассудством.

  Салид и пятеро других пришли пешком более двенадцати часов назад. Они больше не пойдут, по крайней мере, тем же путем, которым пришли, потому что они оставили сюрприз в виде восьмифунтовой осколочной гранаты в ледяной грязи лесной тропы; только в почти - но почти - невозможном случае, когда кому-то в голову приходит идея подвергнуть амортизаторы и оси своего автомобиля специальному испытанию на выносливость. Если так, то все сложилось бы иначе, чем ему хотелось бы. Во всяком случае, значительно короче.

  Шестеро мужчин в тот момент выглядели не очень хорошо. Их парки с меховой подкладкой были темными и тяжелыми от влаги, а лица покраснели от холода, но также были бледны, потому что прошлой ночью никто из них не спал больше часа. Пятнистые камуфляжные штаны, которые они носили, предполагаемый эффект которых был отменен первой снежинкой, были забрызганы грязью и были такими жесткими, что трескались, как фольга, при каждом движении. И все же Салид остался доволен. Дождь смыл все следы, и снег, который падал уже полчаса, теперь покрыл пепел зажженного ими костра; тщательно прикрыты, чтобы ни один свет, даже слабый, не мог выявить их присутствие.