Противоборство Тьме

На улице стояла ночь, повсюду разлилась темнота, лишь над городом полыхало огненное зарево, яркие отблески доставали почти до неба. Я стоял и смотрел — красивое зрелище и ужасное одновременно, если знать, что оно означает.

Как и говорил Ханс, эскадрилья дирижаблей сделала свое дело — Севеж полыхал, и к утру, скорее всего, город прогорит дотла. А треск, разбудивший меня — ничто иное, как звуки выстрелов из пулевиков. Бойцы оцепления зачищали тех, кто пытался вырваться из огненного ада. Но… красиво, особенно если не подходить ближе.

Я заметил силуэт неподалеку и подошел ближе. Оказалось, это Григорий. Он застыл, глядя на зарево, и задумчиво покуривая трубку. Что-то раньше я за ним такой привычки не замечал.

— Привет. Где все?

— Все? Кто именно тебе нужен? — он повернулся и только теперь я заметил, что выглядит Химик невероятно уставшим и больным. Лицо осунулось, левая рука висит на повязке.

— Ну… Ян, Ханс…

— Вот палатка Стрелка, — он ткнул пальцем в шатер неподалеку, — А вот там, дальше, расположился Босс.

— Ясно… Ладно, пойду. Ты бы отдохнул что ли!

— Всенепременно.

Вообще-то я хотел поговорить с Боссом, но раз уж палатка Стрелка оказалась по пути, то завернул и туда.

Окликнул Яна, заглянул внутрь. Разбросанные вещи, лежак, раскладной столик и два кресла. На столе — горит лампа, навалено какое-то барахло. Сам хозяин палатки развалился в кресле, на лице — идиотская улыбка, глаза закрыты, из уголка рта стекает ниточка слюны.

— Ян! Спишь? У тебя все в порядке?

— Глеб? — веки резко приподнялись, он слабо махнул рукой, — Да, все хорошо. Все очень хорошо!

— Эй, что с тобой такое? — я ступил внутрь, подходя поближе.

Стрелок смотрел на меня, но все никак не мог сфокусировать взгляд. Глаза бегали по убранству палатки, глупая гримаса так и осталась на губах.

— Ничего, ничего, Глеб, — пробормотал он, — Вот, сижу, отдыхаю…

Я посмотрел на столик, взгляд, наконец, выцепил кое-что важное. Коробка с ампулами. И небольшой использованный одноразовый шприц.

— Ян! — медленно присел на корточки рядом со Стрелком, — Что за дрянь ты вколол? Ты с ума сошел?

— Нет! Да я так… Как-то навалилось все… Чертовы соревнования, зомби, ну все вот это… Не переживай, Глеб! Все в порядке!

Я смотрел на него, на глазах навернулись слезы. Обычно бодрый, подтянутый, жизнерадостный человек теперь превратился в мягкое, расслабленное, невнятно мямлящее дерьмо.

— Да я только разочек, Глеб… Вспомнить прошлое и все такое… Захотелось расслабиться…

Я вскочил, схватив коробку с препаратом. Выбежал вон, чтобы не видеть унижение друга.

Черт! Не зря Ханс говорил — бывших наркоманов не бывает! Но как он не заметил, что Стрелок вот-вот сорвется? А я? А остальные? Тоже хороши! В лавке алхимика Ян нашел эту дрянь, а никто даже и глазом не повел! Ему и так тяжело, и тут на тебе! — такое искушение. И что дальше?

Я отбежал подальше от палаток, к кустам, содержимое коробки полетело на землю. Принялся яростно топтать это дерьмо ногами, пока не убедился, что не осталось ни одной целой ампулы. А теперь пойду к Боссу и все ему расскажу! Нужно что-то делать!

Почти бегом добрался до палатки Краузе, но внутри оказалось пусто. В отчаянье оглядевшись, заметил неподалеку, на небольшом пригорке, костер. Именно там, на бревнышке и сидел Босс. Я подошел, но, не успев открыть рта, тут же его прикрыл, потому что Ханс был вусмерть пьян.

— Садись, Глеб, — он указал на пенек, а потом махнул бутылкой вискаря на зарево пылающего города, — Красиво, правда?

Я вздохнул и уселся. Разговор про Стрелка придется отложить до завтра, сейчас Босс и сам не в лучшей форме.

Мы сидели, молчали, смотрели на огонь, периодически прикладываясь к бутылке.

— Слушай, Ханс, — спросил я, наконец, — Никак не возьму в толк. Вот эта Секта. Они умеют взрывать энергон. Они могут наслать эпидемию бешенства. Почему тогда не взорвут или не потравят всю Пруссию к едрене фене? Чего ждут?

— Во-первых, есть мы! И мы работаем, даже если ты не все замечаешь. И жандармы свой хлеб не зря едят, и армия тоже! Запасы энергона хорошо охраняются, а ингредиенты для отравы так просто не достанешь — все более или менее под контролем. Ну и во-вторых, а зачем это им надо?

— Как, зачем… Зачем-то же делают всякие гадости…

— Мы не знаем целей Секты, Глеб. Но навряд ли эта цель — мёртвая разрушенная Пруссия. Нелогично и нерационально.

Босс помолчал, сделал глоток виски.

— Тьма наступает, Глеб. Иногда мне кажется, что я почти воочию могу ее видеть! Люди, города, страны — все уже не то. Все гниет, разлагается, превращается в тлен. Везде серость, грязь, разруха.

— Неужели все напрасно? Мечемся по стране, как слепые котята, пытаясь решать все новые, непонятно откуда берущиеся, проблемы.

— Так и есть. Мы команда старого разваливающегося корабля — прорезалась течь, ее и латаем. Но пока справились с одной — появились две другие. Мы не можем все бросить, потому что тогда утонем. Но не можем и заделать до конца: нет сил, нет людей, нет опыта. Остается только бороться, как получается, продлевая всеобщую агонию.

— Но можно же что-нибудь сделать, предпринять?!