Противоборство Тьме

К нам с Хансом подошел седой старик, одетый в летную форму, с щегольской кепкой на голове. Худой, можно даже сказать иссушенный, но все еще бодрый и с цепким, чуть насмешливым взглядом.

— Добрый вечер, господа, — козырнул он.

— Тогда уж доброй ночи, — поправил Босс.

— Как вам будет угодно! Меня зовут Макс Прусс, и я имею счастье быть капитаном Гинденбурга. Очень надеюсь, что вы отнесетесь к старине со всем возможным почтением.

Я не сразу сообразил, что он имеет в виду вовсе не себя, а находящийся за его спиной дирижабль.

— Можете не сомневаться, Макс, — заверил его Краузе, — Мы не только проявим почтение, мы сделаем ему воистину королевскую услугу — предоставим возможность снова оказаться в настоящем бою.

— Ха! Как я и думал! — капитан радостно потер руки, — Именно поэтому я прилетел сам, оставив команду молокососов в их кроватках, досматривать сны.

— Возможно, для Гинденбурга это будет последний полет, — заметил Ханс.

— Куда лучше погибнуть в бою, защищая честь Республики, чем догнивать век в музее. Уж поверьте мне.

— Так вы тоже хотите участвовать?

— А то! Послушай, я двадцать лет был капитаном Гинденбурга. Уж не думаешь ли ты, что теперь я его брошу? Тем более, в этом мире меня уже мало что держит. А тут как раз шанс совершить подвиг!

— Это хорошо, очень хорошо, — Босс улыбнулся, — Сколько нужно человек, чтобы управлять дирижаблем?

— Дык… Хватит и меня. Долетел же сюда. Но вот чтобы вести бой, нужен будет помощник. Орудия наводить, боезапас подносить. И все прочее.

— Помощника найдем, — кивнул Ханс, они с капитаном понимающе переглянулись.

«Найдешь ты, как же! — со злостью подумал я, — Держи карман шире! Я в самоубийцы не записывался!»

— Что с боезапасом? Готовы к бою?

— Обижаете, мистер! — Макс развел руками, улыбнувшись, — Все под завязку! Две крупнокалиберных пушки, огнеметы… Да! Есть еще двенадцать напалмовых бомб!

— То, что нужно! — обрадовался Босс.

Мы еще какое-то время потолкались возле дирижабля, внутрь залезать не стали. Капитан уверил, что там все содержится в идеальном порядке, и Гинденбург готов к вылету хоть сейчас. Ханс слушал и кивал с довольным видом, мне же было сильно не по себе. Дирижабль мне нравился, да и его капитан тоже. Только никак не оставляло ощущение, что воздушное судно — мой будущий летающий гроб.

Наконец, все вопросы были решены, мы распрощались с капитаном Пруссом до завтра.

— Пойдем, Глеб. Есть часа четыре на сон. Нужно обязательно отдохнуть. Завтра нас ждут великие дела! — Ханс похлопал меня по плечу.

«Кого это — нас? — в голове опять мелькнула горькая мысль, — Хороший же у тебя план — пожертвовать всеми. Вот только я не такой уж наивный простачок, каким кажусь! Черта с два я полезу в этой треклятый дирижабль!»

На сон устроились в том же самом здании ратуши. Оказывается, весь второй этаж выделен под апартаменты для гостей, так что и Боссу и мне легко нашлись свободные комнаты.

Первым делом запер дверь комнаты изнутри. Не то чтобы она такая уж прочная, что нельзя было бы, при желании, выбить. Просто так стало гораздо спокойнее. Хотя, я сам не вполне осознавал, чего боюсь. Вряд ли меня схватят спящим, свяжут и в таком виде засунут в дирижабль. И все же…

Не раздеваясь, не умываясь, я рухнул в кровать. Настолько вымотался за последние дни, что никакие волнения не могли помешать заслуженному отдыху. Едва закрыл глаза, как провалился в беспокойные сновидения.

Мне приснился дурацкий и довольно жуткий сон. Там был Ханс, Химик, генерал Хартман. Нашествие варваров, которое мы не смогли остановить. Я видел горящие разрушенные города, тела убитых жителей — простых прусских мужчин и женщин. Видел разграбленный Берлин, Данциг, Кенигсберг. Смотрел на закат Республики, ее последние годы или, может быть, дни. А потом я, внезапно, оказался на дирижабле. На том самом Гинденбурге, причем вместе с Хансом. Мы пытались улететь прочь от войны, от сражений, но тут вмешался непонятно откуда взявшийся архимаг. Он выпустил из руки огненный шар, и воздушное судно обратилось в летящий крематорий. А потом я сразу же оказался в гробу, на своих собственных похоронах. Тело осталось целым, несмотря на то, что я только что горел в дирижабле. Ханс появился живехоньким, произнес пафосную прощальную речь, похвалил меня за героизм. Потом крышку гроба закрыли, стало темно, душно и очень страшно. Послышался стук заколачиваемых гвоздей.

Именно этот стук меня и разбудил. Потому что он был вполне себе настоящий — кто-то бесцеремонно колотился в комнату, призывая просыпаться. Я вскочил с постели и подбежал к двери, отворив запор.

— Мистер! Скорее! — взволнованно прокричал молодой боец, находившийся в коридоре, — Срочная эвакуация! Отходим назад, по приказу генерала! Собираем всех оставшихся, живее!

— Как отходим? — не понял я, — А варвары?

— Сражение уже давно идет, — парень кивнул со знанием дела, — Сейчас готовится плановое отступление.

— Как это — сражение идет? — я растерянно потер лицо, — А сколько времени?

— Уже почти восемь! — прокричал солдат, убегая дальше по своим неотложным делам.