Противоборство

Встав подошёл к Камилле, взял её неожиданно крепкую ладонь, поцеловал, поблагодарил и направился вслед за девушкой. Догнал уже около какой-то двери, та испуганно вздрогнула, насторожилась, приоткрыла дверь. Он прошёл, коснувшись своим плечом её крепкой девичьей груди. Федина неожиданно задрожала и начала медленно оседать. Ник подхватил её на руки, внёс в маленькую комнату. Оглянулся кровать деревянная, стол со стулом, шкаф с зеркалом, перенёс явно находящуюся в обмороке девушку к кровати и положил. Ещё раз оглянулся, заметил большой кувшин и кружку. Быстро наполнил её, нагнулся над ней. Она лежала, плотно сомкнув глазки, прерывисто дыша. На её высокой белой шейке виднелся плотно застёгнутый ворот платья, подсунул руку под плечи, приподнял безвольное девичье тело, поднёс к губам кружку, ласково шепнул:

– Выпей, Федина, легче станет.

Неожиданно, она мотнула головой, расплёскивая жидкость, вскрикнула:

– Нет, не надо, я боюсь, хотела было вскочить, но он её с трудом удержал:

– Федина, чего ты боишься, разве тебе кто-то угрожает. Выпей воды, легче станет.

Но та оттолкнула кружку, резко приподнялась, села и бессвязно выкрикивая слова, заплакала. Растерявшись Ник, не знал что и сказать. Отступил, уселся на стул, всё ещё держа кружку в руках. А она продолжала выкрикивать:

– Это не вода… это вино… И я боюсь Вас… Все мужчины такие, напоят, а потом девушке будет очень плохо… Не хочу… Ник неожиданно засмеялся:

– Так ты меня боишься? Думаешь, что специально положил тебя на кровать да вина даю?

У неё тут же слёзки на глазах «высохли» и засверкали на щёчках, как омытые дождём драгоценные камешки, внезапно проступившие из почвы.

– И все Вы такие мужчины. Вам бы только девушку соблазнить, а потом бросить.

Ник выпил кружку, подошёл к ней:

– Всё, Федина, иди спокойно к себе, никто тебя не обидит, не соблазнит, таким диким способом. Запомни, ты такая красивая, тебе ещё много будут говорить ласковых слов, от которых у тебя будет сладко кружиться голова, и ты сама захочешь этого.

– Нет, это большой грех, Дева Мария такого не прощает, это можно только после венчания в костеле. Только тогда не будет грехом.

– Всё, Федина, иди к себе спокойно. Спасибо, что проводила.

Она, почти успокоившаяся, вдруг затеребила ворот и опустила головку, крупная слеза повисла у неё на длинной чёрной реснице.

– Ну что ещё, Фединушка?

– А-а Вы никому не расскажите?

– О чём, Фединушка?

– Ну…., что вот я тут…у Вас на кровати лежала с расстёгнутым… платьем…

Он погладил её по головке, не зная чего и сказать. Что это? Результат строгости Камиллы, её почти монашеского воспитания? Скорее всего, так.

– Иди, Фединушка, я никому ничего не скажу. И вообще, ты проводила меня до двери и ушла.

– Да-а, а тётушка Камилла всё равно обо всём догадается и будет меня за это долго ругать, заставит идти на исповедь, а там хочешь не хочешь всё расскажешь, убеждённо твердила она.

– Ну, ты и объясни. Плохо стало, воздух в комнате долго не проветривали, а ты весь день на кухне работала. Ну и расстегнула пуговку, чтобы легче было дышать, а вино ты не пила и никто тебя не тронул, так и объясняй, если тебя Камилла направит на исповедь. Ведь так же всё и было.

Она с сомнением смотрела на него. Но встала, неожиданно коснулась губами его щеки и буквально упорхнула. Только каблучки простучали мелкой дробью на лестнице. Быстро раздевшись, он улёгся спать.

Утром его разбудила Федина. В окно уже сияло солнышко. Её чистое, милое личико просто сияло, глазки блестели:

– Хозяйка велела Вас разбудить, затараторила она, скоро Мигель с Вашим другом вернутся из Бильбао, а Вы ещё не готовы. Вставайте, спускайтесь, я Вас внизу подожду. Вы умойтесь, а потом поедите. Хозяйка в костел ушла, она всегда в это время туда ходит, и нас всегда берёт, вздохнув, добавила она.

– Так иди, я один управлюсь. Чего со мною возиться, не ребёнок же?

Федина «прыснула»:

– Ребёнок, тоже мне.

– Вот-вот, не маленький, умываться уже умею, вилку, ложку тоже умею держать. Так чего за мной ухаживать.

– Не-ет, хозяйка приказала помочь. Вы же важный Дон, так она сказала.

– Фединушка, опять ты споришь со мной. Чего тебе со стариком сидеть, беги в свой храм, наверно, тебя подруги заждались, а я уж сам управлюсь. Скажи Камиле, что Дон тебя отпустил, вернее, приказал нельзя молодым девушкам службу в храме пропускать.

Она задумалась ненадолго, потом сверкнула глазками, крутанулась и только её каблучки простучали по доскам лестницы. Ник быстро застелил кровать. Спустился, разыскал душевую, там умылся, побрился. В гостиной стол уже был накрыт. Блюда, которые ему приготовила Федина, были накрыты крахмальными салфетками, а под тёплой накидкой явно высился кофейник. Не спеша уселся за стол и принялся за еду, а тут и подъехали Мигель с Клодом. Они, весело галдя, можно сказать, раскрепощёно галдя, всё-таки без строгого ока, тоже принялись за еду. Как принято в таких случаях выпили по кружечке. Мигель с тоскою оглядел кувшин, вздохнул: