Противоестественность (СИ)

Рядом с девушкой лежал проткнутый насквозь и пригвождённый к земле тяпкой человек. Наверное, он убил её и месть настигла его. Он чьей руки он погиб? Был ли это серый кентавр, отец маленького мальчика, или её возлюбленный?

Раздумывать было некогда. Мимо уха ведьмака просвистел топор. Он не глядя полоснул землю за собой Аардом, стеганул по заднице коня и, не разбирая дороги, понёсся в лес. Василёк был добрым конём, молодым и крепким, и у крестьян не было ни единого шанса его нагнать на своих полудохлых сельских клячах.

Эскель шёл лесом, пока не успокоились бока у коня. В голове звенело. Закат золотил верхушки сосен, будто бы покрытые тоненькой красноватой бумагой. Под копытами лошади мягко проседали в мох шишки и кустики черники.

Наверное, в получасе езды от этого места закат отражался на чёрной коже мёртвого кентавра. Серая полоска шерсти противоестественно темнела на бледной, пронизанной голубыми венами коже, и сливалась с массивным крупом другого. Тут же рядом лежали и смотрели в небо неожиданно спокойными глазами крестьяне, в лбах которых застряло по топору.

Эскель вышел к обрыву над лесной рекой. Впереди открывалась долина, в глубине которой скрывалась ещё одна деревня.

Закат был красив.

Противоестественно красив.

========== Эпилог ==========

За столом установилось молчание. Тихонько потрескивали в большом очаге толстые сосновые поленья. Где-то под полом шуршала мышь.

Геральт смотрел перед собой, подперев рукой заросший белой щетиной подбородок. В середине стола лежал позабытый бурдюк с паршивым вином. Лицо Ламберта не выражало ничего — частая реакция любого ведьмака и почти любого мужчины на то, что действительно важно.

Эта история была страшной, глупой, несправедливой — и одновременно с этим такой обыденной и правдивой. Наверное, у каждого из них были такие в запасе — но только Эскель умел их рассказывать.

Весемир закашлялся, достал из-за пазухи трубочку и стал набивать её табаком. Старик очень сдал в последнее время, но они не хотели ему об этом говорить. Кажется, он и сам это понимал.

Старый ведьмак похлопал Эскеля по плечу.

— Добро, сынок, — сказал он, — добро. Бывает такое, да.

Тягучее молчание снова повисло в старой столовой. Геральту хотелось прервать его.

— У меня тоже есть, — сказал он.

— Такая же? — спросил Ламберт.

— Ну…

— Давай не надо вот этого вот, — поморщился младший, — одной хватило, я тебя уверяю.

— Сам тогда рассказывай, раз такой умный. Весёлую хочешь? Давай весёлую. Ну?

Ламберт замолчал.

— Не вспоминается, — сказал он, наконец, со вздохом, — мда.

— Рассказывай, Геральт, — подмигнул Весемир, — сам знаешь, зима на то и дана. Если что грызёт — рассказывай. Легчает.

Геральт встряхнул головой, пробежал рукой по волосам, убирая их назад и заправляя за уши, потянулся.

— Да не то, чтобы грызёт, давно это было. Тогда я только первые годы, как выехал на большак…