Противоположности

— Наверно, настоящие друзья все такие от природы, — рассмеялся друг. — Ладно, сейчас только дождёмся Ники и…

— А вот это нафига? — прерывает радостную речь Нэйтен.

Пэрри готов сейчас закатить глаза и стукнуть ладонью об лоб.

— Я как будто просто так дал участковому её номер, чтобы просто поржать, — язвит Марк. — Сам подумай, если бы мы сами пошли к ней кричать под окнами, думаешь, она бы вышла? Нет. Послала бы нахрен — это да — но не вышла. А выманить эту упрямицу (кстати, вы два упрямца, как ишаки, тоже мне парочка) как-то надо. И чем тебе не повод, как вызволить нас из тюряги? Пойми, если вы сейчас не разберётесь во всём, вы так и будете продолжать бегать вокруг да около. Помни про уздечку. Я просто уже откровенно стукаю вас лбами.

Нэйтен невольно проводит сравнения друга с маленьким амуром. Ещё бы крылья и нимб над головой и будет вылитый. Только памперс не стоит представлять, что это за пошлости. Однозначно ему не хватало друга, и Картер рад, что он рядом в вонючем обезьяннике, сидит на грязной скамье, хотя сам белоручка, но не боится испачкаться, глаголет речь не хуже психолога и проводит манёвры в том же духе, распределяя психотехнику на подопечных.

— Ты думаешь, она после всего придёт?

— Вполне уверен в этом.

— Мне бы твою уверенность. Я совершил ошибку, сделал больно.

— Только полные идиоты не совершают ошибок. Любую ошибку можно исправить верным словом, — кивнул Марк и похлопал друга по плечу. — Исправляй. Вот твоя задача.

Оба парня отвлекаются, услышав, как двери отворились, и офицер встал из-за стола, приветствуя вошедшую девушку. Николь стреляла взглядом в них и молча подписала документ, который протянул ей участковый. Он утвердительно кивнул ей и сказал, что всё хорошо и молодые люди могут быть свободны. Офицер звякнул ключами, отворил решётку. Нэйтен и Маркус, если честно, хотели бы попросить, чтобы их заперли обратно, уже страшась пыхтящей Николь с её диким взглядом. В её мыслях она давно их четвертовала и превратила в фарш, скармливая бездомным животным, и, кажется, она легко готова воплотить это в жизни. Её руки сложены перед собой под грудью, губы плотно сжаты и напряжены, ноздри расширялись, и, кажется, из них вот-вот пробьётся пламя и сожжёт их со всеми потрохами.

Николь молча разворачивается спиной, удаляясь из участка, а парням только и нашкодившими мальчишками остаётся следовать за ней, наблюдая за твёрдым шагом девушки и периодически переглядываясь между собой.

Оказавшись на улице, Тёрнер резко разворачивается к недоразумениям в её жизни и тычет в них пальцем, едва не задыхаясь от возмущения:

— Вы!.. Вы! — не находит она слова, вернее, не может подобрать их, потому что столько всего крутится на языке, что сложно собрать их в единое мнение, но одно она знает точно — готова убить их прямо сейчас.

— Придурки? — дружно в унисон поддерживают друзья, а сами едва сдерживают смешок. Почему именно сейчас всё кажется каким-то смешным до одури?

— Дебилы! — выкрикивает Николь, едва не притопнув ногой. Бошки им свернуть мало.

Она нервно вздёргивает руками и решает уйти, иначе жёсткая расправа всё навязчивей лезет в голову. Сегодня не её день. Её точно сглазил кто. Уничижительная аура прожигает дыру насквозь, и конец спокойствию, которого и так нет. Зашибись просто.

Пэрри толкает Картера в плечо, указывая на уходящую девушку, призывая действовать:

— Давай, сейчас или никогда.

Кивнув, Нэйтен прощается с другом и следует за Ники. Он видит её напряжённые плечи и знает, насколько расшатаны нервы у обоих, но он решает, что сейчас вот оно — приближение финиша, который они должны преодолеть. «Сейчас или никогда» — самое чёткое напутствие действовать. Ломать преграды и недомолвки в её виде. В душе эта девушка его. И так всегда было. Вернее, это он ей принадлежит. Как долбанные соулмейты, которые требуют успокоения души, но не могут произнести вслух самого главного. Если такая связь существует, он в неё верит.

Картер следует молча за Тёрнер. Благо участок их района находится недалеко от дома.

— Даже не вздумай, Картер, — резко развернувшись возле калитки, Николь останавливает его знаком руки. — Убирайся!

— Нет! Мы с тобой, наконец, поговорим нормально.

— Нет, — Николь забегает на крыльцо и быстро открывает двери, чтобы забежать в дом, но едва не взвизгивает, когда Нэйтен успевает ухватить захлопывающуюся дверь, широко её распахивая, чтобы войти следом. — Я тебе уже всё сказала! — пятится она спиной к лестнице.

У Николь грудная клетка ходит ходуном от частого дыхания. Она чувствует, как её загоняют в ловушку и не абы кто, а тот, кого уже решила отпустить. Тот, кого она боится. Тот, кто всегда будет что-то значить для неё, как бы подло не поступал и не делал больно.

— А я нет, — твёрдо заявляет Нэйтен, закрыв за собой дверь и надвигаясь на девушку.

— Убирайся, Нэйтен! — Николь забегает по лестнице, надеясь укрыться в комнате, но Нэйтен упрямо преследует.

Какие кошки-мышки и детское поведение. Она избегает его в прямом смысле. Боится услышать его. Услышать чего-то неизвестного и того, что сломает её окончательно и навсегда.