Противоположности

Нэйтен расстёгивает пуговицу её джин и одёргивает молнию вниз, чуть приспуская их вниз, чтобы удобнее было запустить руку за линию трусиков, нащупать бугорок клитора и ощутить, как она вздрогнет. Спуститься чуть ниже, ощутить увлажнившиеся половые губы. Он вводит в неё сначала один палец, затем второй. Николь ахает и выгибается, а Нэйтен готов поклясться, что это самый потрясающий звук в его жизни. Его бьёт мелкая дрожь, он вкушает свой заветный наркотик сполна, уносясь в эйфорию. Такую яркую и нереальную. Это кайф. Запретный плод, что он так жадно вкусил, проложив дорожку в ад, и ни капли об этом не жалеет.

Её руки беспорядочно цепляются за одеяло, увлажняясь от движений пальцев Нэйтена внутри. Ей дурно, и губы сохнут от частого дыхания. Он сдёргивает с неё джинсы, отшвыривая их куда-то к стене, тянется рукой к бретелькам бюстгальтера и стягивает их вниз, сопровождая всё дорожкой поцелуев от ключиц до плеча. Его девочка. Нежная и такая ласковая. Поглаживая кожу на его спине и притягивая, Николь словно боится, что он уйдёт в любой момент, а он будет полным придурком, если сделает это. Снятый бюстгальтер оголяет грудь с затвердевшими сосками, которые он увлажняет языком по очереди. То сминает их рукой, то слегка покусывает, наслаждаясь её откликающимися звуками. Николь запрокидывает голову и прикусывает губы, цепляясь в его волосы от ласк. У неё чувство, если сейчас он не проникнет в неё, то разорвётся на части. Лопнет, как мыльный пузырь, либо сгорит от желания. Нэйтен спустился ниже, прикусил кожу живота и очертил языком вокруг пупка, а Николь задыхается. Он дразнит и издевается, однозначно. Трусики, под ловкими манипуляциями рук, стягиваются плавно, и теперь его поцелуи переместились на внутреннюю сторону бёдер, доводя до сумасшествия. Перед глазами всё плывёт, и Тёрнер только успевает услышать, как звякнула пряжка ремня, зашуршала ткань, а открыв их, видит его лицо перед собой, такое прекрасное, что ей захотелось притронуться к нему, посмотреть прямо в любимые глаза и снова ощутить вкус опьяняющих губ, под воздействием которых потеряла контроль над разумом.

Раздвинув ноги Ники, Нэйтен устроился между ними, головкой члена прошёлся по влажным губам и проник аккуратно, боясь сделать больно, словив стон её в себя новым поцелуем, ощущая, как её спина изогнулась. Это лучшее, что было в его жизни, за что он определённо отдал бы душу в рабство Люциферу. Николь стонала и извивалась, ловя каждый его толчок, и впивала ноготки в его спину всё глубже. Виски покрывались испариной, ускоряясь, входя уже глубже и резче, периодически ловя губы Николь для поцелуя или смешать дыхание воедино. Кайфуя от её вздохов, того, как покусывает его в плечо, заглушая крики и блаженствуя от её отдачи, сжимая его плотнее внутри.

— Нэйтен… — срывается с её губ, и это лучшее произношение его имени.

Его девочка. Его. Эта связь такая непростая, но прочная, нерушимая. Какое ему дело до других, самое ценное сейчас с ним, смотрит затуманенным взглядом и произносит его имя. Он клянётся, что Николь была рождена для него. Пускай звучит это эгоистично, но ему плевать, Николь всегда принадлежала ему одному. Всё его: сердце, разум, душа. Он собственник, но это относится только к ней.

Николь напряглась, внутри неё пожар, требующий разрядки. Момент, когда на смену расслаблению приходит напряжение, всё тело выгибает, а наслаждение сносит крышу, срывая громкие крики, иссушающие ротовую полость. По закону подлости, Николь ничего первого не оставила Нэйтену: первый поцелуй, первый раз — всё доставалось чужим, но Нэйтен всегда показывал первым, какое от этого наслаждение. Каково это — получать удовольствие, отдаваться сполна и иссушаться полностью, наполняясь новым, самым прекрасным. Нэйтен проникал так нежно и глубоко, оставляя следы на шее от поцелуев, помечая свою территорию, и это сносит крышу. Хочется верещать ещё, ещё чуть-чуть. Николь вскрикивает, отдаваясь оргазму, и ощущает пульсацию влагалища вокруг его члена, пребывая в блаженстве ещё несколько секунд. Слышит его стон в ухо, и он едва успевает отстраниться, выплёскивая семя ей на живот. И теперь полноценное расслабление охватывает тела под глубокие вдохи.

Не произнеся ни слова, выравнивая дыхание, они посмотрели друг другу в глаза, говоря себе намного больше одним только взглядом. Тёрнер опустила ладонь на его щеку и улыбнулась. Улыбнулась ему. Так по-настоящему и искренне, собирая все остатки скопившейся нежности, а Нэйтен нежится в ладонь, как дикий кот, впервые ощутив ласку. Он перехватывает её ладонь, целует её внутреннюю сторону, а потом укладывается рядом. Выправив скомканное под ними одеяло, Нэйтен укутывая обоих. Николь прижимается к нему, утыкаясь носом в ключицы, а он обнимает в ответ как-то по-особенному и целует макушку. Выдыхает с таким блаженным спокойствием, выпуская боль изнутри вместе с этим выдохом. Теперь он сполна понимает фразу «душа встала на место». Вот его душа, в этой девушке, что так жмётся к нему. Усталость дня накатила волной, и глаза закрываются у обоих. И так хорошо.