Противоположности

— У меня мальчик. Поможешь придумать имя? — Николь села рядом с Нэйтеном, когда щенки далматинцев умерили радость от приобретённой семьи и мирно покоились у детей на коленях.

— А у меня девочка, — и в этот момент эта девочка приподняла свою мордочку, потянувшись к засыпающему брату, прикусила его ухо, заставляя его вздрогнуть и открыть глаза, чтобы потом недовольно перевернуться в другую сторону. Нэйтен усмехнулся поведению своей собаки. — Смотри, а у неё даже характер, как у тебя, — и теперь рассмеялся от реакции Николь, надувающую губки, так что хочется схватить её щёки и превратить в некое подобие улыбки.

— Только попробуй её назвать моим именем, — пробурчала она, но всё же улыбнулась, снова искренне и открыто, почёсывая хвостатого друга за ушком.

Темнота, внезапно пронзительный, до неприятных мурашек, гудок легкового автомобиля и звук резкого скрипа шин об асфальт.

Николь вздрогнула, когда маленькая тёплая ладонь опускается на плечо девушки. Холодный пот успел проступить на висках, а дрожь в теле далеко не от холода. Кажется, детская травма ещё не скоро её отпустит.

— Прости, дочка, напугала, — мягкий голос матери расслабляет, и напряжённые плечи опускаются.

— Нет, мам, всё в порядке, — Николь наблюдает, как мать садится на стул рядом с ней. — Вы сегодня пришли раньше, прости, не успела разогреть еду. Я сейчас всё исправлю, — пытается подняться с кресла, но мама останавливает, перехватив за руку.

— Не беспокойся, — женщина мягко улыбается заботе дочери.

— А где папа?

— Он сегодня задерживается.

— Вам стоит больше отдыхать.

— Ты бы лучше о себе подумала, — она поднимает озадаченный взгляд на мать. — Скажи, у тебя всё в порядке?

— Конечно, — улыбается девушка, но почему-то улыбка тут же стирается, стоило женщине напротив покачать головой.

— Ты можешь скрывать всё, что угодно и от кого угодно, но мать видит всё. Тебя что-то гложет, и меня это беспокоит.

— Прости… — выдавливает из себя Николь шёпотом и опускает при этом взгляд на коленки.

Николь прекрасно понимала, что мама права, но настолько привыкла вынашивать всё в себе, что совсем не замечала обеспокоенных взглядов родителей.

— Знаешь, этим ты очень сильно похожа на отца, — миссис Тёрнер притронулась к щеке дочери, поднимая её взгляд. Она хочет видеть свою дочь, ту свою маленькую девочку, которая, к сожалению, слишком быстро повзрослела. — Он тоже не показывает свои настоящие чувства, но нельзя удерживать всё в себе. Я бы назвала это медленной смертью внутреннего мира. Любым чувствам должен быть выход, иначе сойдёшь с ума, — и она снова улыбается, видя удивлённый взгляд дочери, а погладив её щеку, вновь продолжила. — Я тоже не сразу нашла подход к твоему отцу, но знаешь, какую главную ошибку он не совершил? — дожидается, когда Николь отрицательно покачает головой, впитывая слова матери. — Он принял поддержку, а потом я увидела совершенно другого человека. Конечно, он и сейчас скрытен, но только не с тобой — ты его абсолютный смысл жизни, — не натянутая, а настоящая улыбка дочери служит наградой. — Ну и я, конечно. Ты бы видела его, когда он впервые признавался мне в любви, — задорно добавляет, а Николь не сдерживает смешка, так мило, и прикасается к руке матери, что всё это время покоилась на щеке, согревая родным теплом, доказывая, очередной раз, что родители для неё всё и ради них будет улыбаться и жить. И только брошенная фраза «ты его абсолютный смысл жизни» неприятно скребёт по душе. И всё же распознать разочарование в глазах родителей для неё губительно.

Это страх.

Что они скажут, узнав, что их дочь курит и матерится, как сапожник, а улыбка натянута, как неудачная пластика?

Что они скажут, узнав, что в их дочери не осталось чувственности, она её самолично сгубила?

Где ваша дочь?

Возможно, в душе уже при смерти.

Нет, она не похожа на своего отца… она хуже…

Ложь двуличия течёт по её венам, а душа пуста.