Противостояние

Илс ходил между соплеменников, останавливаясь возле каждой группы. Несколько раз, он оглядывался, устремляя взгляд на группу кустов, за которыми мы напряженно ожидали возвращения Баска. Между тем похоже, что привал немцев подошел к концу: волов подняли на ноги, и на поляне царило оживление. Илс несколько раз пристально всматривался в кусты, мне даже казалось, что я вижу его мимику, хотя на таком расстоянии это было невозможно.

— Приготовиться к атаке! — Богдан передал мои слова остальной группе.

Прошло не меньше десяти минут. За это время немецкие всадники должны удалиться на большое расстояние, если только это не ловушка. Один из немецких погонщиков хлестнул вола хворостиной, заставляя животных начать движение.

— Следы есть, но всадников не видно, они далеко отсюда, — вынырнул из-за кустов запыхавшийся Баск.

— В атаку! Не дайте никому уйти! — пришпорив своего жеребца, вылетел из-за кустов.

Атака была стремительной: в первые несколько секунд немцы приняли нас за своих, не ожидая увидеть неприятеля в таком глубоком тылу. Двести метров до неприятеля горячий жеребец преодолел за какие-то десять секунд. Ужас отразился на лицах немецких воинов, понявших, что их атакуют. Двое схватились за луки, Илс набросился на ближайшего, и они покатились по земле. Второй успел выстрелить: стрела прошла совсем рядом, издав противный посвист. Трое остальных воинов побежали нам навстречу, вытаскивая короткие мечи из ножен.

Первого убил я, опередив его на долю секунду: меч из ослабевших рук немца царапнул седло и упал на траву. Богдан второму буквально раскроил череп ударом своего огромного топора. Подоспевшие всадники буквально затоптали лучника, а Гуран прямо из седла кошкой прыгнул на последнего немца. Вспомнив про Илса, я соскочил на землю: Илс убил своего противника, его правая рука и маленький нож были в крови. Погонщики тоже оказались не робкого десятка: один из них, вооружившись длинной суковатой палкой, удачно отбивался от двоих моих мечников из окружения Гурана. Ещё двое были убиты сразу, а оставшиеся бросились в кусты, спасаясь бегством.

Вся битва заняла меньше пары минут: убедившись, что всё кончено, бросился к огромной пушке. Вблизи она оказалась ещё больше, лафет был выше моего роста на добрых десять сантиметров. Вскарабкавшись наверх, я приуныл: не представлял себе, как привести пушку в негодность. Толстый ствол без малейшего вреда выдержал несколько сильных ударов топором. Усевшись на ствол, прополз до жерла, присвистнув при виде толщины стенок: около трех сантиметров.

— Богдан, лезь сюда, — позвал гиганта, отползая назад к лафету. Когда гигант добрался до жерла, спросил:

— Как нам их испортить, чтобы они не могли стрелять?

Богдан встал на широком стволе и, размахнувшись, с силой обрушил свой топор на край пушечного жерла. Сделав около десяти ударов, гигант отозвался:

— Только топор испортил! Может, наглухо вогнать внутрь кусок дерева?

— Не знаю, давай попробуем, — согласился с предложением. Уже собираясь спрыгнуть вниз, заметил запальное отверстие, куда обычно подносят горящий фитиль. Откуда-то из памяти, при виде запального отверстия, всплыла фраза: «Заклепали захваченные пушки и отступили, пока неприятель не подоспел с подмогой».

— Баск дай копье, нож, — что-нибудь железное!

Баск подбросил копье, ловко схватив его, вставил наконечник в запальное отверстие. Глубина составляла всего пару сантиметров, расширяющийся наконечник копья дальше не шел.

— Богдан, сюда, — позвал гиганта.

Дождавшись старшего Лутова, пояснил:

— Надо сломать наконечник копья и забить его внутрь, расплющивая, чтобы он прилип намертво.

Наконечник немецкого копья сломался не сразу, пришлось его гнуть не меньше пяти минут. Поручил Гурану и Баску сломать остальные наконечники, чтобы заклепать вторую пушку. Обухом своего топора Богдан вогнал наконечник максимально глубоко в запальное отверстие. Поймав второй, брошенный мне Баском, передал его гиганту:

— Теперь этот, попробуй вогнать его рядом. Чем больше вгоним, тем тяжелее будет немцам их вытащить.

В итоге в запальное отверстие поместилось три наконечника с тонкими остриями. После того как Богдан закончил, место запального отверстия оказалось запаянным наглухо. Вытащив из своего рюкзачка воду, постарался влить ее в микроскопические трещинки — ржавчина сделает работу по вытаскиванию заклепок нереальной.

Со второй пушкой было проще, там поместилось всего два наконечника. Топор Богдана безнадежно испортили, но две маленькие пушки поддались под его бешеным ударами, треснув в продольной оси.

Только закончив с пушками, проверил содержимое повозок. В одной — четыре ядра гигантского размера: видимо, Дитрих рассчитывал всего на пару выстрелов. Во второй повозке нашли двадцать мешков с порохом. Отложив в сторону щепотку, поджег. Порох вспыхнул с большим количеством дыма, свидетельствуя о низком качестве. Идея с подрывом пушек умерла, едва успев родиться. Но пожар получился знатный: выстреливая в разные стороны, горящий порох поджигал жухлую траву, мы едва успевали гасить ее.