Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

Но он не сдавался. Уцелевшим глазом он заметил на руке одного из нападавших кастет и, не дожидаясь удара, сам лягнул человека с кастетом в пах. Мистер Кастет завыл от боли и, согнувшись пополам, затанцевал на одном месте.

Но тут они напали на него одновременно, крепкие парни — отличные ребята, как они любили себя называть, и под их ударами Ник мешком повалился на землю. Сознание почти покинуло его. Он только слышал их хриплое, тяжелое дыхание.

Мистер Кастет выпрямился.

— Держите его, — сказал он. — Держите его за волосы.

Чьи-то руки подхватили Ника подмышки. Кто-то другой схватил за вьющиеся черные волосы.

— Почему он ничего не говорит? — раздался чей-то удивленный возглас. — Почему он молчит, Рей?

— Я ведь приказал тебе не называть ничьих имен, — прикрикнул мистер Кастет. — Я не имею понятия, почему он молчит, и меня это не интересует. Мерзавец ударил меня. Грязный негодяй, вот кто он.

Ник увидел летящий кулак, и затем со всего размаху кастет ударил его по щеке.

— Держите его, я сказал, — крикнул тот, кого называли Рей. — Вы что, не в состоянии все вместе удержать этого цыпленка?

Кулак замахнулся снова, и нос Ника стал напоминать расплющенный помидор. У него перехватило дыхание. Он застонал.

— Держите его, — вопил Рей. — Держите, черт бы вас побрал!

Еще удар — и пара зубов Ника покатилась по земле. Он обмяк в руках держащих его людей, не в силах даже стонать.

— Рей, хватит! Ты убьешь его!

— Держите его. Мерзавец посмел ударить меня! Я должен отплатить ему за это.

Вдруг где-то вдалеке замигал огонек.

— О, Боже!

— Скорее, ребята, скорее!

Это был голос Рея, но Ник больше не видел его перед собой. Чьи-то руки вытолкнули его на середину дороги. Огонек приближался; это были фары автомобиля. Ник попытался встать на ноги, но ноги не слушались его. Он сделал несколько попыток — и понял, что это бесполезно. Что ж, пусть лучше смерть, чем такая адская боль!

Автомобиль затормозил в нескольких дюймах от Ника, но тот ничего не почувствовал: он потерял сознание.

Когда Ник пришел в себя, он лежал на койке, за последние три года ему пришлось перевидать немало разных коек. Бывали и похуже, чем эта. Он с усилием раскрыл глаза. Один из них открывался только до половины.

Над головой он увидел серый цементный потолок. С обеих сторон — голые белые стены. Осмотреться лучше не позволяла жестокая боль во всех конечностях. И все же он заметил, что стены исписаны разными надписями и испещрены непристойными картинками. Он понял, где находится: в тюремной больнице.

Опершись на локтях, он попытался спустить с койки ноги, чтобы принять вертикальное положение. Но тут голову пронизала невыносимая боль, и он безжизненно откинулся на подушку.

Он не кричал, потому что был просто не в состоянии это делать.

Отдышавшись и дождавшись, пока боль утихнет, он решил повторить попытку. На этот раз он был предельно осторожен, и ему удалось медленно сесть, а затем встать на ноги. Он медленно доковылял до двери. Она была незаперта, и он выглянул в коридор. Прямо возле двери на каталке лежал какой-то старик. Справа коридор заканчивался дверью, которая была приоткрыта. Посреди коридора стоял стол. Сидя за ним и положив голову на руки, в свете настольной лампы дремал какой-то человек.

Услышав шорох, он встал и медленно направился в сторону Ника. Это был большой и высокий полицейский, как показалось Нику, с большим пистолетом в кобуре на боку. Приблизившись к юноше, он некоторое время молча рассматривал его. Потом заговорил:

— Когда я был подростком, мы тоже частенько дрались, и я, приходя после этого домой, представлял собой довольно жалкое зрелище. Но ты, приятель, сейчас — еще более жалкое зрелище, чем я в те годы.

Ник подумал, что эта фраза у мужчины была заготовлена заранее.

— Как тебя зовут, бедняга?

Ник указал пальцем на плотно сжатые губы и отрицательно помотал головой. Потом он приложил палец к губам, прикрыл его другой рукой и снова помотал головой.

— Что? Не можешь разговаривать? А как же нам быть с тобой в таком случае?

Ник начертил пальцем в воздухе воображаемую ручку.

— Ты хочешь карандаш?

Ник кивнул.

— Если ты немой, почему же у тебя нет карточки, удостоверяющей это?

Ник вздрогнул. Он засунул руки в пустые карманы и вывернул их наизнанку, показывая мужчине в полицейской форме.

— Тебя ограбили.

Ник кивнул.

Мужчина в «хаки» повернулся и направился в свой кабинет. Через секунду он вернулся, неся карандаш и блокнот. Он протянул их Нику. На блокноте была надпись: Принадлежит шерифу Джону Бейкеру.

— Итак, как же тебя зовут?

— Ник Андрос, — написал Ник.

— Мне не приходилось слышать о тебе, — недоуменно покачал головой Бейкер. — Ты также глухой?

Ник кивнул.

— Так что же с тобой произошло прошлой ночью? Док Соумс и его жена еле откачали тебя, парень.

— Меня ограбили и побили. В миле от центра города.

— Вообще-то это не самое лучшее место для прогулок. Да и пить, парень, тебе рановато.

Ник протестующе замотал головой:

— Я выпил только две кружки пива. Разве за это нужно бить? Мне двадцать два года. Я имею право.

Бейкер удивленно воззрился на него: