Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

На одной из тропинок в луже собственной крови лежал заклинатель духов. Рядом с ним валялись его разбитые очки. Наверное, их разбил какой-нибудь особенно злобный дух. Заклинатель больными, страдающими глазами смотрел на Риту и Ларри. Потом его глаза закрылись, и он перестал дышать.

С Ритой случилась истерика. Успокоившись, она настояла, чтобы они с Ларри похоронили беднягу. Что они и сделали. И вот после этого она и начала выглядеть, как сегодня утром.

— Не страшно, — повторил он. — Ты не обожгла меня. Вот только маленький волдырь.

— Сейчас принесу мазь. Она в аптечке.

Рита вскочила, но он мягко придержал ее за руку и заставил сесть. Воспаленными глазами она смотрела на Ларри.

— Ты не пойдешь за мазью, — сказал он. — Сейчас ты поешь. Яичницу, гренки, кофе и все такое. Потом мы раздобудем несколько карт и определим самый удобный маршрут, чтобы выбраться из Манхеттена. Ты ведь знаешь, что нам нужно будет идти пешком.

— Да… наверное, так.

Он вышел на кухню и достал из холодильника последние два яйца. Разбив их в чашку и разболтав вилкой, он принялся жарить яичницу.

— Куда бы ты хотела пойти? — крикнул он.

— Что? Я не…

— Куда пойдем? — громче крикнул он. — На север? Там Новая Англия. На юг? Это, по-моему, бессмысленно. Мы можем пойти…

Сдавленный звук. Он повернулся и увидел, что Рита стоит за его спиной, беззвучно ломая руки и изо всех сил стараясь сдерживаться, чтобы не разрыдаться снова. Ей никак не удавалось взять себя в руки.

— Что с тобой? — приближаясь к Рите, спросил Ларри. — В чем дело?

— Мне кажется, я не смогу есть, — простонала она. — Я знаю, что это необходимо… но ЗАПАХ…

Он подошел к окну и плотно прикрыл его.

— Вот, — сказал он, надеясь, что Рита не заметит гримасу отвращения на его лице. — Так лучше?

— Да, — смущенно сказала она. — Гораздо лучше. Я, наверное, смогу поесть.

Ларри переложил яичницу на тарелку, наколотил растворимого кофе в чашку, добавив сливок и сахара, как нравилось Рите (сам Ларри своим кредо избрал расхожую шутку: «если хочешь чашку сливок с сахаром, зачем тогда добавлять в нее кофе?»), и отнес все это на стол. Рита сидела на кушетке, задумчиво разглядывая стереосистему. На проигрывателе крутилась пластинка с Дебюсси.

— Кушать подано, — окликнул ее Ларри.

Она с отсутствующей улыбкой подошла к столу, села и начала есть.

— Вкусно, — пережевав кусок, заметила она. — Ты прекрасно готовишь. Спасибо.

— Ты чрезвычайно любезна, — ответил Ларри. — Теперь слушай. Я предлагаю вот что. По Пятой улице мы спустимся к Тридцать девятой и свернем на запад. Доберемся через Линкольн-туннель до Нью-Джерси. Потом по 495 шоссе сможем попасть в Пассаик и… ну как тебе яичница? Не пережарена?

Рита улыбнулась.

— Отличная яичница. — Она отправила в рот очередной кусок и отпила кофе. — То, что нужно. Продолжай, я слушаю.

— Из Пассаика мы будем идти все дальше, на восток. Там найдем машину и поедем. Я считаю, нам следует держать курс на Новую Англию. Конечная цель — где-нибудь на побережье: Мэн, Киттери, Йорк, Уэллс, Оганквайт, возможно, Скарборо или Бутбей Харбор. Что ты скажешь?

Во время своей речи он смотрел в окно и сейчас обернулся к Рите. То, что он увидел, на мгновение ужаснуло его — как если бы она внезапно взлетела к потолку. Она улыбнулась, но в глазах ее была смесь боли и ужаса. Кровь отхлынула от ее лица.

— Рита? Боже, Рита, что…

— Прости… — Она оттолкнула в сторону стоящий перед нею стул, и он с грохотом упал. Ничего не видя перед собой, Рита медленно двинулась через гостиную.

— РИТА?

Она добралась до ванной, и Ларри услышал оттуда характерные звуки: она извергала обратно только что съеденный завтрак. С досадой стукнув кулаком по столу, он бросился за ней. От стоящего в ванной запаха его чуть не стошнило. Рита сидела на поролоновом коврике, подогнув под себя ноги и зажимая рукой рот. Ее лицо было белее мела.

— Прости, — простонала она. — Мне нельзя было есть, Ларри. Действительно. Прости!

— Но послушай, если ты чувствовала, что это так закончится, то зачем ПЫТАЛАСЬ?

— Потому, что ты этого хотел. А мне не хотелось сердить тебя. Но ты все равно рассердился, верно? Ты сердишься на меня.

Его мысли возвратились к событиям прошедшей ночи. Она занималась с ним любовью с такой фантастической энергией и изобретательностью, что сперва, подумав о ее возрасте, он был несколько обескуражен. Когда Ларри, успокоенный и удовлетворенный, бессильно откинулся на подушку, она еще долго ворочалась и вздыхала и наконец, крепко прижавшись к нему, попыталась заставить вновь предаваться любовным утехам. «ТЫ ЖЕ НЕ ОСТАВИШЬ МЕНЯ? — шептала она. — ТЫ ЖЕ НЕ БРОСИШЬ МЕНЯ ОДНУ?»

Она была хороша в постели — лучшей женщины у Ларри еще не было. И еще она ненасытна: после легкого завтрака она вновь потащила Ларри в кровать, будто и не было страстной, изнуряющей ночи…

Что ж, Ларри действительно было хорошо с нею.

Но сейчас…

Неужели ему придется тащить ее на спине? Боже, он надеялся, что нет. Какого черта? Он и о себе толком не может позаботиться, что же говорить о ней?