Противостояние душ (СИ)

— А тебе вообще какое дело, Габриэль? — вдруг фыркнул Андерс, — если тебя так интересует и я, и Этьен универсалы. Так что он меня, а потом я его. Вообще роли не играет. Такой как ты, который только и грезит как бы залезть ко всем в постельку, вообще не имеет нам с Ти права указывать. Он твой соул, но более вас ничего не связывает. Он волен спать где угодно, с кем угодно и когда угодно. К тому же я куда привлекательнее и сексуальнее тебя, — произнёс Блондинчик.

— Тем более нам с Блондином не впервой, — усмехнулся Реми, — у нас очень страстные ночи были в Ордене, да и здесь, когда я приехал.

— Кто тебя спрашивает, — возмутился Гейб. — это наше с Эти дело.

— Гейб, помолчи, — нахмурился Гаррет. Он не сводил глаз с Андерса. — Анди, сегодня ты спал с Гамбитом?

Гейб снова встрял: — Это сегодня я заметил только, — прорычал он, — а до этого каждую ночь наверняка тоже трахались.

— Не смей указывать Андерсу его это дело или нет, — подскочил Гамбит, — из всех присутствующих в комнатке Ди мне куда дороже каждого из вас. Вы вообще ничего не подзабыли? Вас же раздражают наши обнимашки, наше поведение. А ты Гаррет как Андерса называл “Это”? Какое вам дело, что мы делали и как часто мы это делаем? Может, мы и занимаемся любовью каждую ночь. Вас не касается. Особенно тебя, — обратился он к Гейбу, — иди покадри Тора, а ко мне не лезь.

Андерс молча смотрел на Этьена и молчал, потягивая Дайкири. Все-таки опрокидывать стопки с текилой сейчас было бы неудобно.

— Мы, кажется, прошли этот этап, Этьен, — проговорил Гаррет, он все не сводил глаз с блондина, — и я все еще не получил ответ от своего соула. Но я думаю по молчанию Анди, что всё-таки ответ да. Я расстроен. И… разочарован, — он развернулся и вышел из комнаты.

Гейб хмыкнул. — Я думал, он устроит тут Армагеддон. Он сюда бежал с мечом наперевес.

Этьен вышел из комнаты и догнал Гаррета.

— Ты, Хоук, идиот, — сказал Этьен, останавливая парня, — вполне может быть Андерс — лучшее, что случалось с тобой в этой жизни. Уж я-то знаю. Весь Орден, кроме Андерса, по-моему был в курсе моих чувств. Вот только с Блондином я не спал ни сегодня, ни вчера, ни разу после того, как у вас все началось. Не знаю, что уж там у вас, но факт остается фактом. Мы были в зале и пили текилу всю ночь. Потому что ему плохо, ему до сих пор плохо. А к кому может пойти Андерс, чтобы рыдать на плече, чтобы его обнимали? Куда он пойдёт, чтобы быть слабым? Уж явно не к могучему викингу, который презирает слабость. Который ржал над проявлениями чувств. Может, это и в прошлом. Только вот Андерс пред тобой до сих пор не может позволить себе быть слабым, а передо мной — может.

Гаррет молча смотрел на него. Потом вздохнул. — Ну что ж. Могу лишь поблагодарить тебя за то, что ты рядом с ним и помогаешь ему, — он похлопал парня по плечу, — пойдём, выпьем.

Когда зашел обратно, ребята оба были на тех же местах. Гаррет молча налил себе виски в стакан и сел на пол возле кресла, в котором сидел Андерс.

— Гаррет? — Гейб поднял бровь.

— Я понял и простил, — хмыкнул Гаррет, прижимаясь плечом к ноге Блондина.

— Эти, — повернулся Гейб к Гамбиту, — идем поговорим.

— Подорвался и несусь, — хмыкнул Этьен, — смотри я уже за дверью — догоняй, — заржал парень, — может заодно Тора найдёшь там где-то. Хотя ладно, — он глянул на потягивающего коктейль Блонди и на Гаррета, и решил оставить их одних, — пойдём и поговорим.

Когда за ребятами закрылась дверь, Гаррет поднял взгляд на соула.

— Анди, я… я в утешении плоховат. Да и не всегда распознаю, когда тебе нужна поддержка. Мне нужны подсказки, мой соул… я недостаточно понятлив.

— Лучше ты будешь думать, что я сплю с Этьеном, чем я буду показывать свою слабость, — не глядя на своего соула, ответил Блондин, — ты слишком сильный. И все это ваше изначальное отношение к проявлению чувств. Вы в любом случае считаете это слабостью. И это не изменится сколько бы времени не прошло. У нас разное восприятие мира. И я стараюсь быть сильным, — закончил Андерс.

— Анди, — протянул Гаррет, он обнял блондина за ногу, смотря снизу вверх в глаза Андерса. — Но я не хочу, чтоб ты был сильным. Был как мы гребаным роботом. В твоей открытости, чувственности, сердечности — в этом твоя прелесть. Твоя фишка. И это не слабость, это нормальность. Быть искренним и открытым — это не слабость. А быть чурбаном, — он ткнул пальцем в себя, — это тупая сила. Бесполезная.

— Что-то раньше ты так не думал, — усмехнулся парень, глянув на соула, — что же вдруг изменилось-то? Я как понимаю, Эт сказал тебе, что у нас ничего не было?

— Я всегда так думал, соул, — улыбнулся Гаррет, — просто молчал об этом. Он не только это сказал. Еще о том, что тебе нужна поддержка. И что он твой друг, а изменилось, мой соул, лишь то, что ты поселился в моем сердце. И так там окопался, что и не выковырять ничем.