Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

Даже после опубликования циркуляра Белецкий продолжил борьбу. 10 апреля он приказал выработать и представить проект циркуляра, который бы разъяснил офицерам жандармерии, как вести розыск в армии в условиях отсутствия внутренней агентуры. 25 апреля, после окончательного роспуска всех агентов, он повторил свое требование[297]. Составленный чинами департамента полиции документ отражал видение руководством сыска новых принципов работы. В первую очередь жандармские офицеры, ведущие розыск, должны были набирать секретную агентуру из частных штатских лиц, находящихся в постоянном соприкосновении с военными, – прежде всего из уволенных в запас нижних чинов, как близко стоящих к воинской среде[298]. Также повторялись требования повышенной секретности и давались подробные указания по взаимодействию с непосредственным руководством военных частей, так как забота о безопасности в армии ложилась теперь исключительно на его плечи. Однако Джунковский циркуляр не подписал. Вместо этого он издал циркуляр, содержавший абсолютно бессмысленные и дилетантские указания по политическому розыску в войсках, сводившиеся к патетическим, но пустым требованиям дисциплины и усидчивости.

Фактически сыск в армии был ликвидирован одним росчерком пера. Причем речь шла не только о сухопутной армии, но и о военно-морском флоте. Ошибочность данного преобразования признается почти всеми сотрудниками сыска. Генерал Спиридович считал это преобразование наибольшей виной Джунковского перед сыском и страной в целом: «Правительство не знает, что делают революционеры в войсках, а работа у них идет, особенно на флоте»[299]. Жандармский полковник И. П. Васильев сетовал, что из-за отмены агентуры в войсках розыск захирел вплоть до 1915 г. и общественного подъема в стране[300].

Недоработки реформы дали знать о себе сразу. Не было прописано, что делать с бывшей военной агентурой после прекращения ее службы в армии. Так, например, 23 апреля 1913 г. начальник Полтавского ГЖУ В. Э. Зейдлиц запрашивает департамент полиции, можно ли ему оставить военного агента по кличке «Израилев» на денежной дотации, так как тот является членом партии эсеров и в сентябре уже демобилизуется из армии. Зейдлиц считал «Израилева» очень важным агентом при дальнейшей работе с партией эсеров. Несмотря на согласие департамента с начальником ГЖУ, 10 мая Джунковский требует немедленно уволить секретного сотрудника и на будущее прекратить с ним любые отношения, заплатив ему однократную компенсацию – деньги по сентябрь включительно[301]. Таких переписок сохранилось довольно много. Особенно сопротивлялось жандармское руководство на Балтийском море – начальник Кронштадтского ЖУ полковник В. В. Тржецяк и его заместитель подполковник В. В. Владимиров. В своем письме на имя Белецкого Тржецяк прямо указывал на несостоятельность реформы, полную неясность, как теперь ограждать флот и армию от волнений[302].

Практически одновременно с отменой военной агентуры Джунковский распорядился полностью снять полицейское наблюдение за Гучковым, его ближайшими товарищами и подобными ему лицами[303].

Разгон военной агентуры и снятие наблюдения с близких к военным кругам политиков дали возможность не только революционерам создавать автономные военные ячейки в армии и на флоте, но и оппозиции спокойно продолжить работу в среде высшего офицерства императорской армии.