Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

Слияние ГЖУ и охранки, с одной стороны, укрепляло сыск, вводя в него некоторое единообразие, что было мерой, безусловно, позитивной. Однако необходимо оценивать данное мероприятие не изолированно само по себе, а вкупе с иными реформами структуры сыска, проведенными в 1913–1914 гг., в контексте взглядов Владимира Федоровича. При таком подходе ликвидация охранных отделений была лишь первым шагом не к реконструкции, а именно к демонтажу устоявшейся системы сыска. Джунковский начал с наиболее очевидной и безболезненной меры, которая была спокойно принята большинством руководства сыска. Следующей целью его атаки стали только что усиленные им в плане политического розыска губернские жандармские управления.

Итак, вернемся к реформе полиции. 25 октября 1913 г. была образована, а 29 октября сформирована комиссия Государственной думы для рассмотрения законопроекта о преобразовании полиции в империи[354]. Партийный состав 23 членов комиссии был смешанным – от правых до трудовиков. Наиболее интересен уход из комиссии А. Ф. Керенского и замена его А. С. Сухановым. Вероятно, Александр Федорович решил не портить своего яркого оппозиционного имиджа обсуждением проекта реорганизации полицейских органов.

По итогам замены четырех членов, к началу заседаний, 1 ноября, состав обрел окончательную форму. Основными действующими лицами были октябристы – председатель комиссии Н. А. Хомяков, главный докладчик граф Д. П. Капнист и весьма активный Н. Н. Львов. Вторую по значению роль в заседаниях комиссии играли представители фракции русских националистов и умеренно-правых Д. Н. Чихачев и В. П. Басаков. С ноября 1913 г. по апрель 1914 г. комиссия провела 16 заседаний, однако с весны 1914 г. и до 1917 г., формально существуя, она больше уже не собиралась[355]. МВД представляли Джунковский, который старался не пропустить ни одного заседания[356], Белецкий (а после его отставки в начале 1914 г. – В. А. Брюн-де-Сент-Ипполит), вице-директор К. Д. Кафафов и чиновник департамента А. С. Губонин[357]. Джунковский и Кафафов отмечали крайне благоприятное отношения членов комиссии к законопроекту. Однако опираться в данном вопросе на мемуары довольно сложно, так как Кафафов в своих эмигрантских воспоминаниях путает содержание заседаний маклаковской и думской комиссий, что доказывается документально, а Джунковский пишет, что жандармский вопрос по его просьбе не обсуждался на заседаниях до внесения особого жандармского законопроекта[358], в то время как оставшиеся записи речей и интервью членов комиссии показывают, что он был ключевым.

Жандармский вопрос был поднят уже в конце ноября 1913 г. Авторы внесенного законопроекта давали высокую оценку роли корпуса жандармов в истории полиции, в том числе военной, но предлагали «уничтожить его обособленность в качестве отдельной отрасли полицейского строя, объединить его с другими видами полиции»[359]. При этом специальные функции жандармерии непосредственно не прописывались. Упоминались лишь те, которые совпадали с функциями общей полиции (статьи 8, 9, 10 законопроекта)[360], порядок подчинения жандармов губернским властям (статьи 4, 5, 170, 171)[361] и функционирование особых жандармских курсов (статья 102)[362]. Однако участникам комиссии даже ослабленный и законодательно урезанный в своих полномочиях ОКЖ все равно казался крайне опасным. Высказывались мнения, что он превратился в «государство в государстве»[363], что необходимо лишить его военизированного статуса.

На заседании 20 ноября 1913 г. поступило предложение ликвидировать корпус жандармов и ГЖУ в связи с имеющимися трениями между ним и общей полицией или хотя бы отобрать у него право ведения розыска[364]. Следующее заседание было назначено на 27 ноября. В связи с особой значимостью обсуждаемого вопроса на заседание в первый и последний раз за всю историю работы комиссии прибыл министр внутренних дел Маклаков, а главным защитником должен был стать директор департамента полиции Белецкий[365]. Сохранился черновик речи Белецкого, составленный 22 ноября и согласованный на следующий день с начальником штаба ОКЖ Никольским.

Начав свою довольно долгую и пространную речь с рассказа о сущности работы политической полиции в странах Европы, директор перешел к сравнению ее с историей, структурой и обязанностями русской жандармерии. Основной упор Белецкий делал на следующее.

1. «Высшая государственная, так называемая политическая полиция необходима во всяком государстве, независимо от существующего в таковом образа правления. Защита интересов государства, предупреждение, обнаружение и исследование так называемых государственных (политических) преступлений… возлагается всюду на особый орган, на особое учреждение, входящее в состав полицейских учреждений страны»[366].

2. «Жандармы существуют во всех европейских государствах и лишь функции их разнообразны, но организация везде воинская»[367].