Протопоп Аввакум и начало Раскола

Еще ниже по Сундовику находилось Кириково, церковный приход священника Анании. Его ученики Никита и Неронов покинули эту местность ранее, чем Аввакум был в состоянии посетить ее. Праведный Анания сам провел короткое время в Нижнем, в Зачатьевском монастыре, где он был одним из двух служащих иеромонахов, но он должен был уступить занимаемую им должность из-за «совершенного им проступка». Ввиду того, что Анания был на самом деле добродетелен и его «проступок» имел место в 1631 г., весьма вероятно, что этот проступок был политического характера: как и Неронов, он должен был протестовать против похода на Смоленск. Во всяком случае, с 1632 г. Анания находился в Кирикове, обогащенный опытом, пребывая тут со своими двумя сыновьями, Петром, будущим священником, и маленьким Иваном, мальчиком чрезвычайно для своего возраста развитым, будущим митрополитом Иларионом[335].

Кириково было в двух шагах от Лыскова. Это местечко, очень похожее на Мурашкино, также было родовым поместьем царя; однако оно было в такой же мере богатое и оживленное и еще больше благоденствовало, так как почти прилегало к Волге. Здесь был очень крупный хлебный рынок, рынок скота и соли. Пристанская торговля, наличие крестьян, разбогатевших от торговли и судоходства, многочисленные случайные путешественники по большому водному пути, наконец, неустойчивое население, характерное для подобного рода центров, – все это способствовало веселому образу жизни, который отнюдь нельзя было назвать нравственным[336]. На берегу было много кабаков, перед которыми собирались скоморохи с «учеными» зверями, плясали и устраивали разные греховные потехи[337]. Как раз в Лыскове Аввакум, придя туда навестить одного из своих друзей, священника, увидел, как его побивают камнями, после того как он посетил и увещевал одного недостойного человека[338]. Этот друг был другой будущий Иларион. Впрочем, событие это, наверное, произошло позднее. Но мы легко можем предположить, что эта нежная привязанность родилась не сразу и что она возникла с детства обоих.

В его лице мы находим будущего рязанского митрополита. Нам неизвестно имя, данное ему при крещении, но он был также сыном священника и был родом из Нижнего. Оба отца, Петр и Иаков, не могли не встречаться; дети были одного возраста. Их воодушевляло одно и то же благочестие, одна и та же жажда знания. Они вместе бродили по окрестностям. Наступил день, когда их более, чем Мурашкино или Княгинино, привлекло великое святое святых по ту сторону Волги: Макариев Желтоводский монастырь.

Оставив за собой Лысково, они переплыли реку на лодке. Монастырь не имел еще того величественного вида, который он приобрел впоследствии и прекрасные остатки которого он еще хранит до сих пор, несмотря на разрушение. У него еще не было стен, его единственная церковь во имя Пресвятой Троицы была деревянная, подобно всем церквам, которые паломники встречали на своем пути в любом селе. На вид это была бы просто изба, не будь на ее крыше креста. Весь монастырь состоял из 15 бревенчатых келий, где жили около тридцати монахов и иконописцев; большой колокол не весил даже полутора пудов. Единственное богатство этого монастыря состояло из иконы Троицы в золотом окладе, иконы Божией Матери Одигитрии с золотым венчиком и нескольких книг, в том числе и книги св. Ефрема Сирина. Но местность была чудесная, между громадной рекой и диким лесом. Кроме того, это место было очагом духовного возрождения. Святое место, опустошенное в 1439 г. татарами, было только что восстановлено после почти двухвекового запустения Авраамием, неким монахом из Мурашкина, которому во сне явился основатель монастыря Макарий и повелел ему восстановить его обитель. Авраамий был еще жив; он умер только 5 апреля 1640 г. Там был также некий Арсений, бывший учитель Никона, потом сделавшийся священником и бывший им с 1628 до конца 1630 г. Вероятно, затем он удалился на покой. Это были образованные и благочестивые монахи, которые, как надо думать, создавали вокруг себя очаг интеллектуальной и духовной жизни[339]. Из монахов Макариевского монастыря в первой половине XVII в. выйдут, помимо Никона и Илариона, некоторые замечательные духовные лица: Корнилий, казанский митрополит; Филарет, будущий нижегородский митрополит; Сергий, настоятель Благовещенского монастыря в Нижнем; Павел, настоятель Иосифо-Волоколамского монастыря[340], и, вероятно, Симеон, митрополит Тобольский. Итак, среда была благоприятная. Ярмарка, только что возродившаяся и признанная официально только в 1641 г., имущественные споры с обитателями Лыскова, привилегии, дарованные властью, наконец, приобретенное богатство – все это еще не внесло в эту мирную обитель губительные семена разврата и корысти[341].