Протопоп Аввакум и начало Раскола

Иностранцы, несмотря на все еще бывшие в силе ограничения, буквально наводняли Московию. Тут были представители всех стран. Из них греки были в официальных кругах самыми желанными гостями, ибо они были православные, однако они не были ни самыми многочисленными, ни самыми влиятельными из числа представителей иностранной колонии. Преобладали англичане и голландцы.

В Московии были и военные: в 1661 году посол Мейерберг был поражен их громадным количеством и лично познакомился более чем с сотней иноземных генералов и полковников. Только в одном 1661 году из Польши прибыли один полковник с тремя офицерами, среди которых были шотландцы П. Гордон и Менезий, на долю которых и выпало счастье сделать на царской службе блестящую карьеру; из Германии прибыли два полковника, один майор и тридцать девять рейтаров; из Любека приехало около двадцати рейтаров; из Дании – два полковника с тридцатью девятью офицерами и солдатами; из Аугсбурга – три полковника, двенадцать капитанов, полтораста офицеров и солдат[1246]. В июне 1661 года один генерал и три иностранных капитана были направлены к Ивану Андреевичу Хованскому, которому предлагали не стеснять их свободы действий и доверить генералу пехоту и стрельцов [105].

Большинство военных вносили в московские нравы только грубость и пороки. Наряду с ними проживали купцы и мастера, которые обогащали московскую торговлю иностранными соблазнительными и разнообразными изделиями, которые порождали все новые потребности и возбуждали стремление к комфорту и роскоши. Вскоре, в феврале 1665 года, один из них, а именно Петр Марселис, был послан в Вену с особой миссией: чтобы испросить одновременно посредничество у императора Леопольда и завербовать мастеров по всем видам ремесел[1247].

Весь этот люд чувствовал себя в своей Немецкой слободе, как дома, там у них были свои храмы; они вели веселую и широкую жизнь, посещая различные празднества и балы. В 1664 году часто ходила туда, чтобы поразвлечься, и свита Карлейля; однажды они разыграли там комедию; к концу зимы двенадцать человек из них решили на английский манер устроить состязание на лучшую игру в мяч, причем эта игра происходила совершенно открыто, публично, при всем народе, в сельской местности близ города; она сопровождалась разными другими развлечениями, устроенными в присутствии посла; весной же происходили скачки[1248]. Немецкая слобода была постоянным соблазном для москвичей, ибо если они, с одной стороны, и опасались этих еретиков, они, тем не менее, не могли не заметить их умения полностью использовать все радости повседневной жизни.

Были тут и образованные люди, подобно английскому врачу Самуилу Коллинзу, который провел при дворе семь лет[1249]. Были и художники: их можно было встретить в Оружейной палате, сделавшейся своего рода Академией художеств; среди иконописцев, граверов, чеканщиков, резчиков по слоновой кости и дереву, ювелиров, эмальеров, работавших на царя, в 1662 году насчитывалось около шестидесяти иноземцев. Каждый из них, приглашенный по определенному договору, обязан был подготовить и русских учеников. Не было ни одной отрасли искусства, куда бы не проникло западное влияние; оно затрагивало все: миниатюры, орнаменты, мебель, фрески во дворцах и даже в церквах[1250]. В 1657 году царь позволил поляку Станиславу Лопуцкому написать с себя портрет на холсте; в 1659 году он приказал отделать своей трон «на польский манер»[1251].