Протопоп Аввакум и начало Раскола

День в день, ровно через двенадцать лет после кровавых казней, совершенных под руководством Елагина, 14 апреля 1682 года, в Великую пятницу, на еще замерзшей площади в Пустозерске были навалены бревна с кучей соломы, а вокруг ветки елок и берез. Все жители жалкого посада, согласно указу, должны были присутствовать. Осужденные приближались с пением молитв. Федор и Аввакум взаимно испросили прощения друг у друга. Протопоп дал свое последнее благословение; все дали друг другу последнее лобзание мира. На костре они подняли правую руку, соединив персты согласно своему исповеданию и возгласив народу: «Се истинный крест, за который мы умираем!» Какой-то стрелец зажег костер. Все сняли шапки. Охваченный пламенем Аввакум еще громко воскликнул: «Братия, всегда молитесь этим крестом и вы обрящете жизнь вечную. Если когда-нибудь оставите его – вы погибли».

Вдруг раздался крик. Всем представилось, что они видят высокую фигуру протопопа, наклонившегося к тому, кто не выдержал муки. Епифаний был поднят над костром и исчез из виду: многие из присутствовавших утверждали, что он был взят на небо. Вскоре костер погас, и на его месте обнаружили лишь испепеленные останки мучеников.

Позднее некоторые утверждали, что на дороге они повстречали Епифания, который сказал им подобно воскресшему Христу, обратившемуся к своим ученикам: «Мир вам», – и добавил: «Я жив, не сомневайтесь, сообщите это братиям, дабы они утвердились в старой вере». Дополнили также последние слова Аввакума: «Если вы когда-нибудь оставите его (двуперстное крестное знамение), ваш посад погибнет, погребенный под песком, и конец его будет концом мира».

Заключение

I Дни 1682 года

Подобно тому, как Алексей Михайлович умер в течение восьми дней после взятия и разгрома Соловков, свою жизнь кончил и царь Федор, скончавшийся через две недели после казни пустозерских отцов; умер он 27 апреля, двадцати одного года от роду. Трон должен был перейти Ивану, сыну царицы Марии. Вместо этого он был передан Петру, сыну царицы Натальи. Матвеев и все Нарышкины тут же были возвращены из ссылки.

Но царевна Софья, сестра Ивана, и Милославские стали возражать. Стрельцы, из которых Алексей организовал своего рода преторианскую стражу телохранителей, считали себя настоящими носителями народного сознания. И они, как и весь народ, были недовольны все увеличивающимися тяготами жизни: дороговизной, особенно тягостной вследствие плохого урожая предыдущего года, усилением крепостничества, наконец, той пропастью, которую вырыли новые нравы между высшим обществом и бедными людьми, а равно также и гонением старой веры. Кроме того, им приходилось жаловаться на плохих начальников. Уже 24 апреля они подали челобитную против своего головы; их посланный был арестован, они освободили его силой. Каждая партия старалась привлечь их на свою сторону: Милославские старались их разжалобить несправедливостью по отношению к Ивану; Нарышкины же разрешали им стегать кнутом и розгами своих же офицеров.

Первые представляли собой право и порядок: они и взяли верх. 15 мая все полки стрельцов вторглись в Кремль, изрубили изменников, многих из Нарышкиных и их сторонников, Матвеева и других; затем они пошли в Грановитую палату рвать сказки и другие документы о крепостном состоянии, а после в боярские хоромы, чтобы отпустить на волю слуг, крича, что они водворят на Руси справедливость. По их требованию 26 мая Иван был провозглашен царем вместе с Петром, а с 1 июня регентшей стала Софья.

Такое положение очень благоприятствовало замыслу, взлелеянному с благословения Аввакума Досифеем. Жребий судьбы указывал на инока Сергия как на исполнителя плана. Он прибыл в Москву в первых числах июня. С ним был список большой Соловецкой челобитной: семь тетрадей в четвертую долю листа и два свитка: имея все это, он должен был тут же на месте составить свою челобитную и дать ее подписать по возможности наибольшему количеству людей. Он договорился с попом Никитой, который с некоторых пор снова стал деятельно служить старой вере, а также и с представителями стрельцов: восстановление старой веры входило в конкретные требования многих полков и вообще отвечало чаяниям всех. Происходили тайные собрания в Гончарной слободе у вдовы Феодоры, булочницы, их посещали Савватий из Переславля, вскоре после крещения пришедший в Москву из Олонца, Савватий из Костромы и четверо ревностных мирян, из которых самым сведущим был Савва Романов. Вскоре, то есть к середине июня, текст был составлен. Он не содержал чего-либо нового. Но достоинство челобитной заключалось в том, что она должна была быть представлена от имени всех горожан и всех стрелецких полков. Когда им прочли челобитную, они прямо заявили, что «в жизни своей не слыхали таких прекрасных речей и такого описания ереси новых книг».