Процедура: исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах

В 21 час 35 минут 15 октября 1934 года в моём присутствии приве­дён в исполнение приговор над осуждённым к расстрелу по ст. 5814 УК кулаком Захаровым Тимофеем Андреевичем вблизи от завода горного оборудования в берёзовой роще. Труп Захаро­ва предан земле.

Член Президиума Крайсуда Глушков подпись 15 октября 1934 года 21 час 40 минут гор. Новосибирск

Акты составляли нередко на случайных листках, используя ма­кулатуру. Так, запись о расстреле 28 сентября 1933 г. в Омске со­ставлена на чистой стороне какой-то ведомости, где зафиксирова­ны расходы за май 1926 г. на содержание лабораторных животных: 285 морских свинок, 5 кроликов, 35 мышей и одного барана...⁶¹

«Вопросы техники» великого террора

Середина 1930-х гг. дала кратковременное снижение числа каз­ней, нона 1937-1938 гг. пришёлся апогей коммунистического тер­рора - тщательно организованный, когда было расстреляно от 725 до 740 тыс. человек⁶² (известное с начала 1990-х гг. итоговое число в примерно 682 тыс. расстрелянных скорректировано новей­шими исследованиями в сторону увеличения).

Подготовке быстрого и секретного исполнения массовых расст­релов с помощью троек было уделено должное внимание. Для ис­полнения расстрелов создавались особые оперативные группы во главе с чекистами-начальниками. Во всех регионах создавались спе­циальные полигоны для стремительного расстрела и захоронения огромного количества «врагов народа». Где-то природные условия «помогали» в этой задаче. Известно, что в Приморье трупы вывози­ли подальше от берега и сбрасывали в океан. Есть свидетельства ис­полнителей приговоров, которые говорят о том, что осуждённых сбрасывали в Охотское море за борт живыми, связав и привязав к ногам груз - в полном соответствии с практикой гражданской войны.

Начальник управления НКВД по Запсибкраю С. Н. Миронов-Ко- роль неоднократно разъяснял подчинённым вопросы, касавшиеся исполнения приговоров. Летом 1937 г., защищая одного из веду­щих следователей Секретно-политического отдела УН КВД К. К. Па- станогова от обвинений в том, что последний в 1930 г. уклонился от расстрела своего родственника, он внушал оперативникам: «При­водить в исполнение приговор может не всякий чекист, просто ино­гда по состоянию здоровья... На его дядю первые материалы о контрреволюционной деятельности поступили от т. Пастаногова. И если бы даже Пастаногов заявил, что ему неудобно идти расстре­ливать дядю, здесь, мне кажется, не было бы нарушения партийной этики»⁶³.

Практически в те же дни Миронов на совещании с начальника­ми оперативных секторов УНКВД 25 июля 1937 г. (то есть в день своей установочной речи перед всеми оперативниками управле­ния, в которой были определены задачи рядовому и начальствую­щему составу в связи с начинающимися «массовыми операциями») дал приближённым конкретные установки относительно проце­дур, связанных с грядущими экзекуциями. Опираясь на ежовское указание в знаменитом приказе № 00447 о необходимости полной конспирации массовых расстрелов, он заявил, что выполнение на­меченных операций вызовет определённые «технические» про­блемы:

«Стоит несколько вопросов техники. Если взять Томский опер- сектор и ряд других секторов, то по каждому из них в среднем, примерно, надо будет привести в исполнение приговора на 1.000 человек, а по некоторым - до 2.000 чел. Чем должен быть занят начальник оперсектора, когда он приедет на место? Найти место, где будут приводиться приговора в исполнение, и место, где закапывать трупы. Если это будет в лесу, нужно, чтобы зара­нее был срезан дерн и потом этим дерном покрыть это место, с тем, чтобы всячески конспирировать место, где приведён при­говор в исполнение - потому что все эти места могут стать для контриков, для церковников местом [проявления] религиозного фанатизма. Аппарат никоим образом не должен знать ни место приведения приговоров, ни количество, над которым приведены приговора в исполнение, ничего не должен знать абсолютно - по­тому что наш собственный аппарат может стать распространите­лем этих сведений...»⁶⁴.