Процедура: исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах

Как вспоминал бывший политзек И. И. Чукомин, сидевший осе­нью 1937 г. в Барабинской тюрьме (она располагалась в г. Каинске– Куйбышеве Новосибирской области и являлась одним из основных «предприятий» небольшого города), «каждый вечер из нашей ка­меры вызывали по 5–7 человек и уводили в городской [отдел] НКВД. Там раздевали их возле сарая и голых заводили в баню, а дальше их след терялся».

Многие из казнённых в Куйбышеве расстались с жизнью прямо в здании райотдела НКВД. Бывший начальник Куйбышевского оперсектора УН КВД по Новосибирской области Л. И. Лихачевский в ав­густе 1940 г. показывал (будучи арестован в ноябре 1939 г. за на­рушения законности): «Осуждено к ВМН за 1937–1938 годы [по Куйбышевскому оперсектору] было ок. 2–х тысяч чел. У нас при­менялось два вида исполнения приговоров — расстрел и удушение. Сжиганием не занимались. Сжигали [иногда] только трупы. Всего удушили примерно 600 чел. Постоянными участниками этих опе­раций были Плотников, Малышев, Иванов, Урзля, Вардугин и др. работники как НКВД, так и милиции. Операции проводились таким путём: в одной комнате группа в 5 чел. связывала осуждённого, а затем заводили в др. комнату, где верёвкой душили. Всего ухо­дило на каждого человека по одной минуте, не больше».

Также Лихачевский добавил: «При исполнении приговоров в первой комнате сидел я и проверял личность осуждённого, затем после меня [его] заводили в другую комнату, где связывали, а за­тем оттуда выводили в третью комнату, где и расстреливали». По каким–то причинам одно время «в условиях Куйбышевского райо­на» расстреливать было нельзя, «и я отдал распоряжение согласно указанию нач. Управления применять удушение. Всего было заду­шено человек 500–600».

Некоторые из палачей соревновались в умении убить осуждён­ного с одного удара ногой в пах. Казнимым забивали рот кляпом, причем у секретаря райотдела С. К. Иванова был специальный ро­жок, которым он раздирал рты, выворачивая зубы сопротивляю­щимся. Этот садист расхаживал во время «ликвидации» в белом ха­лате, за что его коллеги прозвали Иванова «врачом». Тройка канн­ских палачей трибуналом войск НКВД Западносибирского округа 27–29 августа 1940 г. была осуждена к высшей мере. Никто из них в последнем слове не выразил сочувствия к своим жертвам — гово­рили только о собственной невиновности и расстройстве здоровья от усиленной работы по исполнению... После утверждения приго­вора в Москве военной коллегией Верховного Суда и отклонения прошения о помилования Президиумом Верховного Совета Л. И. Лихачевского, И. Д. Малышева и С. К. Иванова расстреляли в последний день октября 1940 г.

Некоторые из казнённых в 1938 г. в Куйбышеве не были погре­бены, а вывезены в укромные места и брошены, так что в следую­щем году один подросток сообщил в милицию о трупе, обнару­женном им за городом. Приехавшие туда милиционеры опознали в покойнике одного из задушенных и закопали его, отметив, что у трупа «зубы были разбиты, во рту находилась тряпка». Отметим, что с цифрами казнённых в Куйбышеве близко совпадает число уничтоженных людей в одном из оперсекторов Омской области: 1.787 человек, расстрелянных в 1937–1938 гг. по делам Ишимского оперсектора НКВД71.

Бывший начальник новосибирской облмилиции М. П. трей­дер вспоминал о массовых расстрелах в тюремной бане в Ново­сибирске. О какой–то известной чекистам жуткой подробности свидетельствуют предсмертные слова бывшего оперработника УНКВД по Новосибирской области Садовского, сохранённые со­камерником: «Меня везут к корыту стрелять...». Со слов на­чальника отделения дорожно–транспортного отдела УНКВД С. И. Политова, зафиксированных его 14–летней племянницей, осенью 1937 г. под Новосибирском были оборудованы в труд­нодоступном месте некие расстрельные помещения: «НКВД расстреливает людей на одном озере или болоте, где построе­ны специальные камеры, стена, к которой ставят расстреливать, и на полу вода... »72.

Впрочем, и настоящая баня была удобным для палачей местом: голые заключённые не могли пронести с собой ни оружия, ни каких–либо предметов, могущих за него сойти, чувствовали себя ско­ванно и не оказывали сопротивления палачам. Сопротивления не было из–за невозможности осознать, что всех арестовали именно для того, чтобы сначала издеваться, а потом хладнокровно убить — это не умещалось в сознании... А смыть кровь в банном помеще­нии было легко.