Процесс. Замок (с иллюстрациями Веры Дубровской)

Перед шестым этажом он решил прекратить поиски, попрощался с приветли-вым молодым рабочим, который хотел провести его еще дальше, и стал спускаться. Но тут же, раздраженный бессмысленностью всей этой процедуры, он снова поднялся и постучал в первую дверь на шестом этаже. Первое, что

он увидел в маленькой комнате, были огромные стенные часы, показывавшие

десять часов.

— Здесь живет столяр Ланц? — спросил он.

— Проходите! — ответила молодая женщина с блестящими черными глазами — она стирала в корыте детское белье и мокрой рукой показала на открытую дверь соседней комнаты.

К. сперва подумал, что попал на собрание. Толпа самых разных людей —

никто из них не обратил на него внимания — наполняла средней величины

комнату с двумя окнами, обнесенную почти у самого потолка галереей, тоже

переполненной людьми; стоять там можно было, только согнувшись, касаясь

головой и спиной потолка. К. стало душно, он вышел из комнаты и сказал молодой женщине, которая, очевидно, не так его поняла:

— Я спрашивал столяра, некоего Ланца.

— Да, — сказала молодая женщина, — пройдите, пожалуйста, туда!

Толпа самых разных людей — никто из них не обратил на него внимания — наполняла

средней величины комнату с двумя окнами, обнесенную почти у самого потолка галереей,тоже переполненной людьми; стоять там можно было, только согнувшись, касаясь

головой и спиной потолка.

34

ф. кафка

Может быть, К. и не последовал бы за ней, но она подошла к нему, взялась

за ручку двери и сказала:

— Мне придется запереть за вами, больше никого впускать нельзя.

— Вполне разумно, — отвечал К., — там и без того переполнено. —

Но все-таки он опять пошел в ту комнату.

Двое мужчин разговаривали у самой двери: один шевелил обеими руками, словно считая деньги, другой пристально смотрел ему в глаза; между ними

вдруг протянулась чья-то ручонка и схватила К. Это был маленький краснощекий мальчик.

— Пойдемте, пойдемте! — сказал он.

К. дал себя повести через густую толпу — оказалось, что в ней все-таки

был узкий проход, который, по всей вероятности, разделял людей на две группы; за это говорило и то, что К. не видел в первых рядах ни одного лица: все

стояли, повернувшись спиной к проходу и обращаясь только к своей группе.

Почти все были в черном, в старых, свободно и длинно свисавших празднич-ных сюртуках. Только эта одежда сбивала с толку К., иначе он решил бы, что

попал на районное собрание какой-то политической организации.

В другом конце зальца, куда привели К., на очень низких, тоже перепол-ненных подмостках стоял наискось небольшой столик, и за ним, у самого края

подмостков, сидел маленький пыхтящий толстячок — он, громко хохоча, пе-реговаривался с человеком, стоящим за ним, — тот облокотился на спинку его

кресла и скрестил ноги. Иногда толстяк подымал руку вверх, словно кого-то пе-редразнивая. Мальчику, который привел К., стоило большого труда доложить

о нем. Дважды, подымаясь на цыпочки, он пытался что-то сообщить, но человек в кресле не обращал на него внимания. И только когда один из стоявших

на подмостках людей указал ему на мальчика, он обернулся к нему и, нагнувшись, выслушал его тихий доклад. Он сразу вынул часы и быстро взглянул на К.

— Вы должны были явиться ровно час и пять минут назад, — сказал он.

К. хотел что-то ответить, но не успел: едва тот кончил фразу, как в правой

половине зала поднялся общий гул.

— Вы должны были явиться ровно час и пять минут тому назад, —

повысив голос, повторил толстяк и торопливо посмотрел вниз. Толпа загудела

еще громче, но, так как толстяк больше ничего не сказал, гул постепенно стих.

В зальце стало гораздо тише, чем когда К. вошел. Только на галерее люди еще

обменивались замечаниями. Насколько можно было разглядеть в полутьме, в пыли и в чаду, они были хуже одеты, чем люди внизу. Многие принесли с собой подстилки и просунули их между головой и потолком комнаты, чтобы не

натереть кожу до крови.

К. решил больше наблюдать, чем говорить, поэтому он не стал оправдываться, а только сказал:

— Пусть я и опоздал, но ведь я уже тут.

В правой половине толпа зааплодировала. Как их легко расположить

к себе, подумал К. Его только смущала тишина во второй половине, сразу

процесс

35

за его спиной, — оттуда раздались единичные хлопки. Он подумал, как бы ему

сказать что-нибудь такое, чтобы расположить к себе всех сразу, а если это невозможно, то хотя бы временно завоевать и вторую половину публики.

— Да, — сказал человек на подмостках, — но теперь я уже не обязан вас

допрашивать… — И снова гул, на этот раз по недоразумению, потому что тот

жестом остановил ропот внизу и продолжал: — … и только в виде исключения я сегодня пойду на это. Но больше опозданий быть не должно. А теперь

подойдите.