Процессы о колдовстве в Западной Европе в XV–XVII веках

Доктор Браун сказал мне: «Э, как вы сюда попали?» Я ответил: «По ложному доносу, по несчастью». «Слушайте», сказал он, «вы – колдун, сознайтесь добровольно, а иначе вас станут пытать, палач уже рядом с вами». Я сказал: «Я – не колдун и моя совесть спокойна, пусть войдут хоть тысяча свидетелей, я охотно выслушаю». Тогда мне вывели доктора Адама Хаана, сына Георгия Хаана[1]. «Господин доктор, сказал я ему, что знаете вы обо мне? я никогда не имел с вами никакого дела». Он мне ответил: «Я вас видел на шабаше». «Неужели? Каким это образом!» – Он не знал. Я попросил судей допросить его под присягой, но доктор Браун сказал: «По вашей воле не будет сделано, достаточно, что он вас видел. Идите, г-н доктор». Я сказал: что же это за свидетель, господа? При таких условиях вы столь же мало в безопасности, как я, и всякий почтенный человек. Но меня не слушали. Затем был выведен сам Георгий Хаан. Он сказал, как и его сын, что видел меня, но что он не видел меня таким, каков я есть. Затем была выведена Хопфен Эльза (поденщица, тоже арестованная) она-де видела меня в Гауптсморском лесу. Я спросил ее, как она меня видела. Она сказала, что не знает. Тогда я во имя Бога просил судей убедиться, что это ложные свидетели и привести их к присяге, но они не хотели ничего слушать и сказали, чтобы я лучше сознался добровольно, а то палач живо принудит меня сознаться. Я ответил: «Я никогда не отрекался от Бога и теперь я не могу это сделать; да поможет мне Бог, знающий мое сердце».

Тогда, увы, приблизился палач – да сжалится надо мной Господь, – он связал мне руки и надел мне напалечники. Кровь брызнула из-под ногтей и отовсюду. Четыре недели я не мог пользоваться моими руками, да и теперь еле пишу, как ты видишь по почерку.

Я поручил себя Богу во имя Его пяти священных ран и молил Его, так как дело шло о чести и имени Бога, от коего я никогда не отрекался, чтобы он явил всем мою невинность и вложил в свои пять ран мою боль и страдание, дабы я мог их вынести,

Затем мне связали руки за спиной, втянули меня по лестнице и подняли на дыбу. Мне показалось, что земля и небо проваливаются; три раза меня подтягивали вверх и три раза меня заставляли падать на землю; боль была ужасная. И при этом я был совсем гол, так как меня совсем раздели.

Но наш Спаситель помог мне и я имел силы сказать судьям: «Да простит вас Бог, что вы так мучаете невинного. Вы не только губите мое тело и душу, но заритесь и на мое имущество[2].

Доктор Браун сказал: «Ты негодяй». – Я ответил: «Я вовсе не негодяй, я такой же честный человек, как и вы; но при таких порядках в Бамберге скоро никто не будет в безопасности, ни вы, ни кто другой».

Доктор Браун ответил, что дьявол не мог соблазнить его. Я ответил: «Ни меня. Но дьявол – это ваши лжесвидетели и ваша пытка, ибо вы никого не выпускаете, хотя бы человек вынес все мучения».

Это было в пятницу 30-го июня, что я должен был терпеть пытку. За все это время я не мог одеться, ни пользоваться моими руками, не считая других мучений, которые я должен терпеть безо всякой вины.

Когда палач после пытки отвел меня в тюрьму, то он сказал мне:

– Ради Бога сознайтесь в чем-нибудь, будь то истина или нет. Выдумайте что-нибудь, ибо вам не вынести мучений, которым вас еще подвергнут; и хоть бы вы все их перенесли, вам все-таки не спастись, будь вы хоть граф; одна пытка последует за другой, пока вы не признаете себя колдуном; без этого вас не оставят в покое, как вы это видите из всех их приговоров.

Затем пришел Жорж и также просил меня ради Бога выдумать что-нибудь на себя, ибо хотя и невинному мне всё равно не вырваться отсюда.

Чувствуя себя очень плохо, я просил день на размышление и прислать мне священника. Мне дали один день, но отказали в священнике.

Теперь, дорогая дочь, что думаешь ты об опасности, в которой я находился. Мне приходилось сказать, что я – колдун, а я никогда им не был, и что я отрекся от Бога, а я никогда этого не делал.

Наконец, я решил, что лучше согрешить на словах, чем на деле и что ответственность падет на тех, которые меня к этому принудили.

И вот признание, которое я сделал, но где нет ни слова истины; вот, что я заявил, дорогое дитя, дабы избегнуть ужасных мучений, и после чего мне остается только умереть.

В 1625 году мне нужно было найти 600 флоринов и я с грустью раздумывал об этом, сидя на моем поле. Тогда ко мне подлетела бабочка и сказала: почему ты так грустен? Затем она обратилась в козла, который сказал: «Ты видишь теперь, с кем имеешь дело. Козел схватил меня за горло и сказал: ты должен быть моим или я тебя убью. Я ответил – да спасет меня Бог. Он исчез, но скоро вернулся с тремя мужчинами и двумя женщинами. Тогда мне пришлось отречься от Бога и небесных сил, что я и сделал. Затем меня крестили и две женщины служили мне крестными матерями, после чего они дали мне дукат, но он оказался простой медью.