Провалившийся в прошлое

Впрочем, он еще и надеялся, что скорее всего это всего лишь сон, наведенный на него какимито лихими ухарями от науки, и он сейчас тихо и мирно сидит в кабине «Газона» и дрыхнет, видя во сне все даже лучше, чем иной раз наяву. Думая о том, что он все же спит, Митяй наложил на оба сиденья всякого барахла, чтобы сделать импровизированную кровать, забрал из будки Гошу, загнал Крафта в машину, залез в кабину сам и лег спать. Он прихватил с собой в горы отличную палатку и даже мог до нее спокойно добраться, вот только спать снаружи, зная, что по лесу шастают махайроды, пещерные львы и прочие доисторические хищники, ему совершенно не хотелось не смотря на то, что все это лишь следствие воздействия на него гипноизлучателя. Более того, Митяй даже попытался мысленно представить себе, как выглядит эта штуковина. Крафт, для которого он также устроил у себя в ногах удобное ложе, свернулся в клубочек и вскоре уснул и даже стал тихонько похрапывать во сне. Вскоре уснул и Митяй, а потом ему, к полному возмущению, начала сниться какаято ерунда про этот дурацкий гипноизлучатель и тех ученых из военного ведомства, которые его изобрели и решили испытать эту чертову машину именно на нем, словно у них не нашлось для этого никаких добровольцев из числа зеков, отбывающих в тюряге пожизненное заключение за куда большие злодеяния.

Глава 2

Вот попал, так попал

Всю ночь Митяй слышал, как из леса на него ктото злобно рычал, но не оченьто обращал на это внимание, хотя и просыпался пару раз от очень уж громкого рыканья. Крафт, видимо, глядя на него, тоже не спешил поддаваться на провокации местной хулиганствующей хищной живности. Во всяком случае близко к машине ни один из хищников не подходил, а потому Митяю так и не пришлось брать в руки «Ремингтон». Утром он проснулся от того, что в кабину «Газона» заглянуло солнце. Он приподнялся на локте, посмотрел на чистые, голубые воды Пшехи и грязно выругался со всей страстью и нахлынувшими на него обидой, разочарованием, возмущением и гневом. Причем очень громко и витиевато. Крафт, прекрасно понимая, что все эти матерные слова к нему не относятся, но на всякий случай накрыл морду лапой и лишь слегка прядал ушами, когда Митяй вопил особенно громко. Наконец, ему это надоело и он открыл ногой одну дверцу машины, а рукой вторую, сбросил на траву кроссовки, с заткнутыми в них носками, и выбрался из кабины «Шишиги». Минувшая ночь была теплой, солнышко, не смотря на раннее утро, уже припекало вовсю, а потому день обещался быть жарким.

Повздыхав еще немного, Митяй полез в будку за канистрами с водой и принялся умываться. Бриться не имело никакого смысла. Кого волнует его небритая физиономия в каменном веке, а это еще не факт, что он в нем оказался. Умывшись и почистив зубы пальцем, выдавив на него миллиметра три зубной пасты, зубные щетки, хотя он и прихватил их на кордон целых три упаковки по двадцать пять штук в каждой, следовало теперь экономить, равно, как и зубную пасту. Да, и туалетная бумага, которой он взял со склада целых четыре большие коробки, для него, внезапно, приобрела особенную ценность. Впрочем, как и все остальное, а потому Митяй решил с первого же дня ничего не расходовать зря и обходиться только тем, что он найдет у себя над головой или под ногами. Самой ценной ему сразу же показалась соль, которой он взял довольно много, сто пачек поваренной и еще двести пятьдесят килограмм лизунца, чтобы приваживать к кордону оленей. Хрен им всем теперь, а не сольлизунец, перебьются, решил он, закручивая тюбик с зубной пастой. Вместе с оконным стеклом, его станками и различным металлом, это был один из его самых тяжелых грузов, как и сталь, латунь и бронза для токарных дел, а теперь еще и выяснилось, что самый нужный.