Провалы (СИ)

Передавая смену, Джон про себя удивляется, как так ему повезло, что за всю ночь ни разу не подняли. Но это факт – при Шерлоке проходят не только кошмары, но и катаклизмы куда-то испаряются. Хотя… здесь возможно играет свою роль совсем другой фактор. Шерлок сам – катаклизм, масштабный такой, который вытесняет собой все мелкие неприятности. Джон обещает себе подумать над этим потом. После сдачи дежурства Джон отправляется в ординаторскую, где его ждет Гарольд с кофе. Балкон приглашающе открыт, Гарольд уже в своей неизменной синей форме. Джон усмехается, протискиваясь сквозь узкую дверь на балкон. На улице сегодня довольно прохладно, поэтому приходится набросить на себя куртку. Изо рта выбивается пар, с неба капает редкий дождик, дует ветер, и даже птицы не летают, предпочитая переждать непогоду где-нибудь в укрытии. Гарольд смеется, демонстрируя великолепную улыбку, а затем рассказывает неприличный анекдот про двух геев. Джон смеется, хотя не очень любит пошлятину, но анекдот действительно смешной, а когда, отсмеявшись, он смотрит на Гарольда, то видит за доброжелательной улыбкой холодный изучающий взгляд. От этого становится неуютно, Джон ежится и отворачивается, размышляя, что из себя представляет Гарольд.

- Скажи, - невольно вырывается у него, - а почему ты ушел из клиники? Ты же понимаешь, что для врача после больницы наша социальная помощь – шаг назад, а не вперед. Почему?

Гарольд вздыхает, и его взгляд становится тоскливым.

- У меня возникла интрижка с коллегой. Об этом узнал главный, ну и пришлось уйти по несоответствию. Спасибо, что сюда взяли.

- Главный был мужем твоей коллеги? – осеняет Джона.

Гарольд морщится:

- Что-то вроде, ты очень прозорлив.

Они допивают кофе в молчании и расходятся по своим делам. Джон идет к Зои, чтобы вновь окунуться в мир простуд и вывихов.

Сегодня мало пациентов, и Джон с Зои решают сходить пообедать. Когда такая возможность выдается, они выбираются в небольшое кафе недалеко от работы. Зои заказывает у темнокожей официантки с осветленными волосами вафли и кофе, Джон выбирает чай и яичницу с гренками. Пока они ожидают свой заказ, Зои рассказывает Джону о том, как ездила на выходные к сестре в Сассекс. Зои милая, но глуповатая девушка, она совсем не напрягает Джона, которому даже не приходится вслушиваться в то, что она говорит. Достаточно просто кивать и улыбаться. Он так и делает, а на самом деле углубляется в вспоминания о сегодняшнем утре, и на его губах блуждает мечтательная улыбка. Он не понимает, отчего чувствует себя так хорошо, но ничего не может с собой поделать и продолжает глупо улыбаться. Приносят заказ, и Джон с удовольствием принимается за яичницу. Зои уминает вафли и почти сразу вымазывается смородиновым джемом. Джон на автомате протягивает руку, чтобы салфеткой вытереть с ее лица вязко-малиновые капли, как сделал бы с ребенком, а когда после этого глядит в окно на улицу, натыкается на злой и пронзительно-болезненный взгляд Шерлока. Шерлок стоит за стеклом, прямо напротив столика Джона и Зои, и смотрит на них бесконечно долго. Краска заливает щеки Джона, будто он сделал что-то плохое, хотя на самом деле его отношения с Зои не выходят за рамки профессиональных, но Шерлок, похоже, так не думает. Он вжимается лбом в стекло и несколько раз стучит по нему кулаками. Зои перестает есть и с удивлением смотрит в окно, а затем переводит непонимающий взгляд на Джона.

- Господи, - произносит она, - какой-то ненормальный! – а когда Джон, не отводящий глаз от Шерлока, молчит, не обращая внимания на его слова, она протягивает свою наманикюренную ручку и легонько трясет его за рукав.

Этого становится достаточно, чтобы Шерлок сорвался. Он что-то говорит, но за толстым стеклом Джон не может разобрать слов, а потом со всей мочи бьет по стеклу кулаками, отчего стекло даже не вибрирует, в бессилии отрывается от него и уходит, взметнув полами своего пальто. Джону хочется побежать за ним следом, но он этого не делает, продолжая сидеть за столом и сжимать в руках вилку.

- Вы его знаете? – неожиданно спрашивает Зои, но Джон лишь качает головой – скорее всего, после подобной вспышки ревности, вечером Джона дома ждать никто не будет.