Провалы во внешней политике России. От Венского конгресса до Минских соглашений

– Да, вы поняли все правильно. После объединения Германии, роспуска Варшавского блока и развала СССР холодная война на время (примерно на десять лет) прекратилась. Но потом опять «похолодало». В 1999 году распад Югославии, казалось, привел мир на грань третьей мировой. Мы уже вспоминали, как НАТО почти два месяца бомбил Сербию. Но Россия, из-за зависимости от США, не вмешалась, и конфликт продолжал развиваться. Правда, не выходя за пределы сербских границ. С 2007 года начался второй этап охлаждения, временами переходящий в военную фазу: агрессия США и союзников против Ирака, Ливии, Сирии. А после воссоединения Крыма с Россией он вступил в активную фазу санкций. США и союзники обвинили Россию в нарушении принципа нерушимости границ. Мы в свою очередь обвинили Евроатлантический союз в нарушении не менее фундаментального принципа невмешательства во внутренние дела других государств, за подготовку и совершение неприкрытого государственного переворота на Украине и в создании новых угроз нашей безопасности.

В обоснование особых отношений с американцами в 2007 году выступила глава правительства Украины Юлия Тимошенко. Она «разразилась» претендующей на концептуальность статьей «Сдержать Россию». В ней звучала фарисейская забота о поддержке России, когда она стремится к демократии, и откровенный призыв коллективно препятствовать ее имперским амбициям. Вскоре премьерша угодила в тюрьму за злоупотребление властью, но ее русофобские идеи подхватили соратники – Турчинов, Яценюк и примкнувший к ним давний противник Тимошенко олигарх Порошенко. В качестве силового инструмента явно проамериканской политики они использовали правых радикалов Яроша. Конфликт между коалицией Запада с Киевом, с одной стороны, и Россией – с другой, усугублялся и привел к обмену торгово-финансовыми санкциями, введению запретов на въезд в США и Европу российских политиков и близких к ним деятелей культуры и лидеров бизнеса. А позже – к геноциду русскоязычного населения Донбасса американскими ставленниками из Киева во главе с Порошенко. Дипотношения России с оппонентами-противниками сохранились, но межгосударственные контакты стали минимальными. И все-таки изоляции России не произошло. Большая группа государств во главе с Китаем заявили о поддержке политики Москвы.

В таком состоянии президент Путин предложил план мирного разрешения украинского конфликта из семи пунктов, впоследствии ставших основой комплекса мер, названных Минским протоколом. О том, как рождался мирный план, он рассказал журналистам: «Я, когда летел сюда – из Благовещенска в Улан-Батор, – в самолете набросал некоторые соображения и план действий, он у меня от руки пока, правда, изложен». Может, и поэтому немало тех, кто называл и называет их скороспелыми, невнятными, противоречивыми, непоследовательными и настолько запутанными, что их исполнение практически невозможно. Тем более что как стороны соглашения, так и его гаранты сами настроены к нему несерьезно и лукаво, с фигой в кармане. К этому могу добавить, что план, может, и не так плох, да не вовремя. Ведь ополченцы были у ворот Мариуполя. Хотя, конечно, из Монголии этого не видно (!). Думаю, да не то что думаю, уверен, при Сталине все было бы по-другому. Например, как в 1940 году с Финляндией. Или с Японией на полях Монголии. Угрозы необходимо купировать на ранней стадии.

Встреча с вождем

– Вы обещали поговорить о Сталине. Вам приходилось его наблюдать, видеть, а может, и слышать?

– Мне очень повезло. Я с ним дважды общался. В первый раз дело было так. Крымская конференция антигитлеровской коалиции в Ливадии подходила к завершению. Поселок Алупка. Временная резиденция британского премьера Черчилля – Воронцовский дворец. На встречу с премьером приехал Сталин. Я тысячу раз видел его на портретах и потому узнал сразу. На посту у входа нас было двое: сидевший за столиком англичанин и застывший в стойке «смирно» рослый красноармеец. Это был я. Сталин почти прошел мимо, но потом повернулся в мою сторону и негромко спросил:

– Ты кто такой, гренадер?

– Рядовой Воронцов, товарищ маршал.

– Вот как… так ты что, свой дворец охраняешь?

– Никак нет. Дворец народный.

– Правильно говоришь… посол Воронцов не твой родственник? И не называй меня маршалом. Лучше – товарищ Сталин.

– Есть, товарищ Сталин. Посол Воронцов – мой отец, товарищ Сталин.

– Это он тебя в тыловую часть устроил?

– Никак нет. Я работал на оборонном заводе. Но хотел воевать. Попросился на фронт, а меня – в роту почетного караула. Говорят, ростом подхожу. Обидно, но место службы не выбирают. Может, вы поможете с фронтом, товарищ Сталин?