Проверяя Сенатора

соревнование лучших PR–команд, где мы уравниваем наши шансы.

– Я достаточно знаю, что представляет собой предвзятое мнение и мне комфортно, что нас

сенатором считают друзьями.

– Да, друзьями, – Вирджиния повторяет слово и затем смеется. – Боже милостивый. Это

идеально. Разве это не безупречно, Доктор Мазина?

– Да, Вы правы. – Добрый доктор смотрит заворожено. – Мы не заметили ангела, к

сожалению.

– Итак, есть ли у вас что–то конкретное, что вы бы хотели спросить? – Я кладу ногу на

ногу и откидываюсь на стуле. – Не важно, подходит или нет. Сенатор, встречающийся со

своим сотрудником – из–за этого могут возникнуть проблемы.

– Мы говорим, что это будет «для прессы» или это будет в целом? – спрашивает Доктор

Мазина.

– И то и другое, – отвечаю я. – Как мы все это решим? Я беспокоюсь не о себе. Я хочу,

чтобы репутация Мисс Кеннеди осталась чистой. Незапятнанной, и все мы знаем,

насколько жестокой может быть оппозиция.

– Что может быть лучше, чем друзья? Сенатор, я серьезно. То, о чем вы оба думаете не

навсегда. Пока вы будете друзьями, ничего не поделать с тем, что если два

привлекательных человека наслаждаются компанией друг друга. У нас есть козырь,

который побьет их. Вы дружите? – Вирджиния смотрит на нас, переводя взгляд от одного

к другому.

– Мы... – я колеблюсь перед тем, как признаться, что мы с Кса говорим о разном.

Существует много разных слов, которыми можно охарактеризовать наши с ней отношения,

но я не думаю, что слово «друзья» есть в этом списке. Любовники – да. Трахающиеся

приятели – нет. Друзья – я не знаю. Я выбираю безопасное значение. – Мы перешли от

понятия «знакомые» в Бостоне и теперь мы – коллеги.

Кса слегка вздрагивает.

– Коллеги?

Судя по ее тону, я могу понять, что это определение ей нравится не больше, чем мне

самому, но я не могу лгать. То, что мы не знаем друг друга – это ложь. Я запомнил вкус ее

губ, ее вздохи, ее имя на моем языке. Даже с завязанными глазами и находясь в комнате,

полной женщин, я смогу найти ее. Она преследует меня во сне. Когда я просыпаюсь,

лучше не становится; особенно сейчас, сидя рядом с ней и когда я не могу прикоснуться к

ней.

– Мы на полпути, чтобы стать друзьями, – говорю я, глядя в бездонные глаза Кса. То, что я

говорю, звучит настолько жалко, словно я последний идиот. – Честно говоря, я не думаю,

что есть термин для того, чтобы охарактеризовать нас и это нормально. Я уверен, что как

только мы проведем время вместе, мы станем хорошими друзьями.

Я сажусь в свободную позу, расставив ноги врозь. Все, что я должен сделать, это поднять

свою задницу с кресла, взять за руку Кса и утащить ее отсюда. Выйти на крыльцо и

объяснить ей... что? Что моя потребность в ней становится моей жизнью. Моя маленькая

саба помчится обратно в Бостон, засветив мне средний палец, если я расскажу хотя бы

одну десятую того, что я на самом деле к ней чувствую.

– Бесподобно то, как вы представляете себе, какой путь вы выберете для вас и Мисс

Кеннеди. Это очевидно чисто мужское мышление. Не так ли, Мисс Кеннеди?

– Пожалуйста, зовите меня Ксавия. Я не готова признать простой план как продукт сугубо

мужской мысли. Из всего, что я знаю, женщины не ставит в тупик нелинейное мышление.

– Я согласна с вами, – соглашается Доктор Мазина. – И не позволяйте Вице–президенту

одурачить вас. Она человек, обладающий самым линейным мышлением [Прим. пер. –

Линейное мышление основано на логике, рациональности правил, чтобы решить

проблему. Мыслительный процесс сингулярен: есть один путь к завершению, которая

игнорирует возможности и альтернативы. Это методический, последовательный и

целенаправленный характер. Каждый шаг зависит от наличия Да (правильной) или нет (не

правильный) варианта или решения, кого я когда–либо встречала. Возможно, с небольшой

долей также и латерального мышления [Прим. пер. – Латеральное мышление –

разрушение от установленного процесса, чтобы увидеть мир – в частности, проблемы – из

разных и разных точек зрения. Оно игнорирует логику для неортодоксальных или

случайной стимуляции].

– Кроме тех случаев, когда я создаю свой собственный план, – Вирджиния улыбается, так

словно у нее есть гениальная идея. – Я подумала. Скоро будет правительственный обед.

Президент встречается с несколькими высокопоставленными лицами из Южной Америки

и Кубы. Сенатор, вы будете вести переговоры с кабинетом Кастро. Почему бы не

присутствовать на ужине вдвоем в качестве пары? Это было бы подходящее время, чтобы

представить вас нашим сторонникам в качестве моего союзника. А вы двое свободны на

ближайшие две недели? Вечер пятницы?

– Дресс–код, – отвечаю я, совершенно спокойно. Я слышал об официальных

мероприятиях, не тех, на которые я ждал с нетерпением приглашения.

Я вступаю в политические споры в течение дня, и я обедаю с несколькими ключевыми

кубинскими высокопоставленными лицами в течение ближайших недель. А если еще

рядом Кеннеди, да... я свободен. Я уже был знаком с тем, как бесподобно она выглядит в

платье. Кроваво–красного цвета. Длинное. Оно было более, чем запоминающимся, после

того, как я сорвал его с нее.