Проверка на дорогах. Правда о партизанской разведке

Помучил я его, беднягу. Он то привык в боевой цепи, с автоматом. А тут я с ним целыми днями всякие непонятные разговоры веду, память проверяю, сметку, запутываю безбожно. А он ничего, освоился. Крепко на ногах стоит парень. Десять дней не выходил он из избы, где особый отдел помещался. Только в темноте по вечерам выпускал я его покурить. В конце концов пришел к выводу: годится! Назначил на завтра главный разговор о задании, какое его ждет.

Но тут мой ординарец Петя Иванов спутал все карты.

Батя, – обратился он ко мне шепотком, – а знаешь, Олег то нам не подойдет.

– То есть как это не подойдет? Почему?

А хочешь, я расскажу, о чем вы тут с ним целыми днями толкуете? Под дверями не стою, а все знаю…

Любил я своего ординарца. Не зря в отряде шутили, что Петька узнает о событиях еще до того, как они случились, так работал его «телеграф». И обликом, поведением своим, сам того не замечая, очень напоминал он мне чапаевского Петьку, которого еще мальчишкой узнал по знаменитому фильму. Но на этот раз, решил я Петька явно зарвался, встрял не в свои дела.

Каждый сверчок знай свой шесток, – сердито сказал я ему.

Не сердись, батя. Олег все ваши разговоры во сне по второму разу проговаривает. Выкладывает, как попу на исповеди…

Петру я доверял, как самому себе. Хоть он и не считался оперативным работником, но мы от него ничего не скрывали. Знали, что он кремневый человек, а дела и заботы наши ему близки. Выдастся свободная минута помогает шифровальщику, радиоаппаратуру отлаживает. Руки у него что надо.

Ягодкин тоже был отличным парнем. Жаль, для задания не сгодился.

Чекистский фильтр

Шли тяжелые, кровавые бои. Но много сил отнимала у нас и невидимая борьба, скрытая схватка. Гитлеровцы засылали к нам свою агентуру, и особый отдел должен был ее разоблачать и обезвреживать. А как быть, когда в отряд вливается сразу сто человек? Причем известно что все они – из власовцев.

Трудную работу задал нам бывший лейтенант Красной Армии Александр Лазарев. Подобного случая у нас еще не было. Отчаянный парень, если смог столько людей за собой повести. Как-никак целая рота. И решил я начать проверку с него самого.

Торопить события не стал, подождал, когда сам придет.

– Батя, к тебе гость.

Я сразу понял, о ком говорит Петя Иванов.

– Пусть войдет.

– Входи, красавец, не робей, вода все смоет! – позвал ординарец Лазарева.

Кто знал Петра – насмешника и балагура, тот обычно не обращал внимания на его шуточки. Но на этот раз осечка у него получилась.

– А ты не паясничай, парень, – спокойно парировал Лазарев. – Мы с тобой из одного кисета не курили.

Слышу, Петр невнятное что-то пробормотал в ответ и открыл дверь.

Среднего роста, плотный, крутоплечий, полинялая гимнастерка аккуратно заправлена под ремень. Ладный какой!.. Я невольно перевел взгляд на своего ординарца и подумал: вот поцапались, а как похожи. Оба русоволосые, сероглазые и, наверное, однолетки.

Лейтенант стоял перед лейтенантом. Но между нами была пропасть, которая заключалась в коротком слове «бывший»: у него за плечами был плен.

С юных лет пошел я по стопам отца, который работал механиком у нас в Бежецке на льнообрабатывающем заводе. Потом и сам там слесарил. Думал, стану мастеровым. В ремесленном в комсомол вступил. Потом попал на знаменитую Кузнецовскую мануфактуру, которая к тому времени уже называлась фарфоро-фаянсовым заводом имени Коминтерна. В армии получил два кубаря – был старшим механиком-водителем танка Т-26. С тридцать восьмого – чекист, закончил школу НКВД.

И с первых же шагов я глубоко осознал, что моя работа – это людские судьбы. Ошибок в ней быть не должно. Вот сейчас передо мной была еще одна судьба.

Не спешил начинать беседу с Лазаревым. Всматривался в его лицо, глаза – открытые, смелые. И все больше проникался симпатией к этому человеку, хотя симпатия авансом, по-моему, дело рискованное, но для нас интуиция – инструмент не последний, и часто она меня выручала. Мой первый наставник, старый чекист Федор Михайлович Иванов, любил повторять: «Человек подобен драгоценному камню, но, к сожалению, попадаются в нем трещинки, которые простым глазом не разглядишь. Здесь ювелирное мастерство нужно. Так что смотри и смотри, чтобы не прозевать».

Я видел, что пауза далась Лазареву нелегко

– Садитесь.

И первый вопрос:

– С оружием к нам пришли?

– Да.

…Этот допрос продолжался около двух часов. Впрочем, допросом вряд ли можно назвать нашу беседу. Когда за Лазаревым закрылась дверь, я сказал себе: это наш человек. Но выработанная с годами привычка заставляла меня снова и снова перебрать все подробности нашего разговора.

Год рождения двадцать третий. Мобилизован по первому набору, в восемнадцать лет. Пошел на фронт можно сказать, мальчишкой, а теперь повзрослел и за спиной два года плена.

Родом из Горьковской области. Похоже, так и есть: немного окает. Говорит, что родился в деревне Лапше. Адрес можно проверить через Центр, область то не оккупирована.

Успел окончить ремесленное училище. Руки крепкие рабочие. А что он умеет, это мы и здесь проверим.