Проверка на прочность

– Опять это Ваше «надо подумать». Надо действовать хотя бы когда-нибудь, а у Вас дальше «думать» никуда не уходит. Ладно, сами разбирайтесь, но если Вам не нужны мои советы, то может быть стоит на этом закончить.

– Ваня, не дави на меня. Я все прекрасно понимаю, но сделать все сразу не могу. Это выше моих сил. Ты слишком много от меня хочешь. Все, я пошел, а то у меня дела срочные. Расскажешь мне в следующий раз как можно все успеть и все предусмотреть. Откуда ты все знаешь, умник? Нас этому в институте не учили.

– И не научат. Я же говорил, книги надо читать и хоть что-то делать, а у Вас на это времени нет. Зато на телевизор есть.

– Мне кажется, ты на себя много берешь, друг мой. Ладно, удачи.

– До встречи, Алексей Владимирович.

Я вернулся в кабинет и написал Катьке сообщение «Катюх, привет! Как жизнь?». Ответ пришел только через пятнадцать минут и меня немного удивил: «сижу и плааааачу».

«Что случилось? Какой гад довел мою маленькую девочку до слез? Давай ему откусим ухо?».

«ТЕОДОР ДРАЙЗЕР! ТЫ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, ОН ЕЕ УТОПИЛ, А ОНА БЫЛА БЕРЕМЕННОЙ!»

«Катька!!! Мне не нравятся твои мутные знакомства! Они не доведут тебя до добра? Вы давно знакомы? Откуда он приехал? Я волнуюсь за тебя!!!»

«Леша!!! Я читаю!!! Теодор Драйзер – писатель!!! Деревня ты!!! Кроме азбуки небось за всю жизнь ни одной книжки в руках не держал!»

«Как это не держал?! Трудовая книжка разве не считается? Я один раз три дня пытался распознать почерк нашей трудовички! И нечего плакать из-за какой-то там книжки! Романова, тебе лишь бы поныть!»

«Ты просто циник и тебе не понять!»

В этом вся Катька. Она способна часами плакать над книжкой или фильмом. Ей жалко героев, жалко животных. Только себя не жалко. Я первой время долго не мог привыкнуть к этому, потом смеялся, а потом смирился. Хочет ныть над ерундой, пусть ноет. Ее жизнь.

Оставшуюся половину дня я пытался сосредоточиться на работе и на людях, которые постоянно ко мне приходили или звонили. Я подвел итоги дня и понял, что абсолютно ничего полезного я за день не сделал. Уныние настигало меня все больше и больше. Неужели я ни на что не способен? Должно же быть какое-то решение. И тут мой взгляд упал на картину на стене, которую оставил прошлый директор. На ней было написано: «Не знаешь какое решение принять? Начни действовать и решение придет само собой». А прошлый директор был не промах. Вероятно, это был знак. Я начал вспоминать и размышлять над тем, что мне говорил Ваня. Пока я не найду других решений, надо попробовать сделать то, что он советовал. А там может быть, придумаю что-то другое или из этого получатся какие-то результаты. Главное, чтобы они были положительные. Хотя если не получится, я уже буду знать, что этот вариант не действует. Ваня прав, что нельзя сидеть на месте. Такими темпами компания развалится уже через полгода, если не раньше.

Вот папе-то забава будет. Будет при каждом удобном поводе попрекать меня и твердить: «Я же говорил!». А потом будет лекция на три часа о моей никчемности и необходимости трудиться под его чутким руководством. Я уже несколько лет сопротивлялся его опеке. Он влиятельный человек, у него крупный бизнес и миллионы, и он, конечно, знает, как надо делать деньги. Но я хотел жить своей жизнью, принимать свои решения и делать свои ошибки. Однако спорить с папой было очень сложно. Я хотел стать психологом, а папа сказал, что все это вздор и отправил меня учиться на менеджера. Хотя я учился и даже получал положительные отзывы у своих преподавателей, мне было нестерпимо скучно. Когда я получил диплом, я почувствовал себя счастливым и свободным. Но не тут-то было. Папочкин напор не ослабевал. Он все время говорил, он должен воспитать из меня настоящего мужчину. Я назло папочке устроился в обычную и маленькую фирму работать менеджером по продажам с небольшим окладом, потому что остальное мне обещали платить в качестве бонуса.

Когда мне позвонили и предложили должность генерального директора компании в сравнительно небольшом городе подальше от Москвы, и соответственно подальше от папочкиной заботы, я согласился с радостью. Это был мой шанс показать, что я сам на что-то способен. И теперь вот я терпел крах день за днем.