Проверка на прочность

   По личному распоряжению Кнута были предприняты повышенные меры предосторожности - усилены все караулы. Нельзя было допустить даже возможность нового удара. Тщательно обыскивалась не только вся территория Детинца, но так же и улицы города. Возможность того, что кто-то из врагов или их пособников мог затаиться и уйти от праведного возмездия, была высока.

   Перед лицом боярина услужливые дружинники распахнули двери покоев княгини. Раньше о таком даже помыслить было нельзя, чтобы без приглашения и одобрения князя, даже без стука вторгнуться на эту территорию. Сейчас было не до любезностей. К тому же Милава была не одна, а в окружении практически всего женского населения Терема. Бабки, мамки-няньки и прочая челядь набилась в просторные покои княгини, и, казалось, занимались каждая своим делом. В этом кажущемся хаосе все-таки была слаженность и осмысленность. Кто возносил богам молитву за опочившего князя и его дочь. Кто в отдельной комнатке занимался телом убиенной княжны, приготавливая ее к погребальному костру. Отдельное место в покоях занимала огромная кровать княгини под балдахином. Впрочем, пологи были откинуты. На кровати лежала княгиня Милава - краше в гроб кладут. Вокруг нее сгрудились врачеватели, о чем-то своем разговаривали, предлагали разные варианты настоев и лекарств, для поддержки эмоционального и физического состояния женщины. В изголовье кровати стоял сам волхв Медун, старый мужчина с длинными белыми волосами, длинной бородой, худой, как вяленная вобла, в серых длиннополых одежах. Он опирался на резной деревянный посох и молча смотрел на мертвенно-бледную княгиню. Детей князя не было видно. Вероятно, они находились где-то во внутренних комнатах.

   Появление воеводы никто не заметил. Бабки как причитали и молились, так и продолжали этим заниматься. Только волхв скосил глаза и неожиданно ожил. Медленно, стараясь лишний раз не шуметь, он направился навстречу Кнуту.

   Воевода уже очень давно не видел Медуна лично. Его воспитанники верно служили князю, охраняя Детинец, сам же волхв вел жизнь затворника, не покидая своих покоев. Даже князь к нему лично ходил за советом.

   - Плоха княгиня, боярин. Очень плоха. - Тихо произнес волхв. - Слишком серьезный удар приняла. Теперь жить не хочет. Мы ее целебными отварами поим, только все не то. Если жить не захочет, то бесполезно все будет.

   - Рано еще панику наводить, владыко. Времени мало прошло. Придет в себя. У нее сын, да дочка остались. Милава сильная женщина. Справится. - Твердо сказал воевода. Только вот сам он в этом не был уверен до конца.

   - Я буду приглядывать за ней. Да силами своими питать. Сколько могу все отдам. Вытянем княгинюшку. - Заверил волхв. - Как же так получилось, воевода, что тати в Терем пробрались, да такое бесчинство учинили?

   - Разберемся, владыко. Только вот и тут помощь твоя потребуется. Мне все твои ведуны нужны будут. Каждый вершок Детинца следует тщательно осмотреть. Пока что мы даже не знаем, как змеи к нам проникли. Каким ходом прошли. Не могли же они через центральные ворота, миновав ведунский пригляд, пройти. Разбираться будем, владыко.

   - Я пока здесь нужен. Но я распоряжусь, чтобы все ведуны собрались...

   -... в княжеской приемной. Я лично дам им инструкции для работы. Только тех, кто уже при деле, отрывать не след. Пусть трудятся, - распорядился воевода.

   - Хорошо, боярин.

   - А где Игорь и младшенькая? - спросил Кнут.

   - Там в комнатах. С ними ведун Морожич беседует. Помогает справиться с бедой. Только вот как с таким справиться. Ума не приложу.

   Кнут кивнул головой, бросил быстрый взгляд на княгиню и произнес:

   - Помоги ей, владыко. Мы не можем еще и княгиню потерять.

   - Сделаю все, что в моих силах, боярин.

   Кнут направился во внутренние покои в поисках юного князя и его сестры. Вскоре он нашел их. Князь Игорь стоял возле портрета отца и, стиснув зубы, хмуро разглядывал убитого князя. Его рука сжимала рукоять меча. Его сестра сидела в углу на стуле и безучастно смотрела в пол. Рядом возвышался рослый ведун с косматой медвежьей гривой волос. Одним только своим видом он внушал врагу ужас. Воеводе доводилось с ним работать. Казалось, ведун выточен из единой глыбы льда. Может, за это его и прозвали Морожич. Не смотря на такой страшный вид, не было лучшего врачевателя душ, чем Морожич. Может быть за исключением его учителя волхва Медуна.

   Когда воевода вошел в комнату, ведун о чем-то говорил. И его монотонный голос мог бы и безумца усыпить.

   Заметив Кнута, Игорь резко обернулся и сверкнул глазами.

   "До чего же на отца похож" - подумал воевода.

   - Приветствую тебя, княжич. Прими мои соболезнования. Тяжелая утрата нас постигла, - произнес Кнут, склонив голову в знак скорби.

   - Утрата, говоришь! Мой отец - мертв. А твои люди ничего не сделали, чтобы это предотвратить, - хлестнул обвинениями Игорь.

   Кнут поднял голову, и смело встретил взгляд молодого княжича. В его ясных голубых глазах застыла боль, непонимание и недоверие. И воевода понимал его чувства. Он тоже испытывал это.