Проверка верности

– Если люди с‑сплетничают, то в этом виноват ты! – выпалила Горация, пропустив его слова мимо ушей. – Если бы ты был вежлив с Р‑Робертом и… и вел себя дружески, то н‑никто не с‑сказал бы ни слова!

– Боюсь, это невозможно, – сухо ответил граф.

– П‑почему? – пожелала узнать Горация.

Он задумался, подбирая слова.

– По причине, которая стала… э‑э… давней историей, моя дорогая.

– Очень хорошо, сэр! И что же это за причина? Вы с‑собираетесь назвать мне ее?

Губы его дрогнули в улыбке.

– Ты загнала меня в угол, Хорри. Я не намерен называть ее тебе.

Она вспылила:

– Ах, вот как, м‑милорд? Вы не желаете сказать мне, п‑почему, но требуете, чтобы я п‑прогнала Р‑Роберта?

– Признаю, это немного смахивает на каприз, – с грустью согласился его светлость. – Видишь ли, эта история не только моя. Но, несмотря на то что я не могу открыть тебе причину, она весьма существенна.

– Очень интересно, – заявила Горация. – Жаль, что я не м‑могу судить сама, но должна з‑заметить вам, сэр, что не намерена отказываться от своих друзей только п‑потому, что такое с‑создание, как ваш гадкий к‑кузен, говорит обо мне отвратительные вещи!

– Боюсь, что в таком случае мне придется принять меры, дабы мое распоряжение было исполнено, – невозмутимо ответствовал граф.

Горация окончательно вышла из себя:

– Вы не м‑можете п‑принудить меня п‑повиноваться вам, милорд!

– Какое неприятное слово, дорогая моя! – заметил граф. – Я никого и никогда не принуждаю.

Она даже опешила:

– Что вы имеете в в‑виду, сэр?

– Дорогая Хорри, неужели я не сказал тебе? Я намерен положить конец нежной дружбе между тобой и Робертом Летбриджем.

– В‑вы не с‑смеете! – заявила Горация.

Граф раскрыл табакерку и не спеша взял оттуда понюшку.

– Разве? – с вежливым интересом осведомился он.

– Нет!

Его светлость закрыл табакерку и кружевным платочком смахнул невидимые крошки с рукава.

– Н‑неужели вам б‑больше нечего с‑сказать? – вскричала взбешенная Горация.

– Абсолютно нечего, моя дорогая, – с невозмутимым добродушием отозвался граф.

Горация фыркнула, словно рассерженный котенок, и выскочила из комнаты.

Глава 11

Ни одна сильная духом женщина, разумеется, не смогла бы удержаться от того, чтобы не ускорить ход событий, а Горация была очень сильна духом. Осознание того, что на нее устремлены взоры всего высшего общества, придавало ей вдохновения. Предположение о том, будто она, Хорри Уинвуд, влюбилась в Летбриджа, заслуживало лишь презрения. Да, он нравился ей, но у нее имелась веская причина не влюбляться в него. Причина эта была шести футов ростом, и, грубо выражаясь, ей следовало продемонстрировать: то, что хорошо одному, хорошо и другому. А если графа Рула удастся подвигнуть на активные действия – что ж, тем лучше. После того как ее негодование поутихло, Горация с нетерпением ждала, что же он предпримет. Но он должен понять, что жена не намерена делить его расположение с любовницей.

Итак, руководствуясь похвальным стремлением заставить его светлость ревновать, Горация принялась ломать голову над очередной экстравагантной выходкой.

Ей не понадобилось много времени, чтобы придумать, в чем именно она будет заключаться. В Ренела должен был состояться ridotto[65], попасть на который она, откровенно говоря, уже потеряла всякую надежду, поскольку Рул наотрез отказался сопровождать ее туда. Они даже немного поспорили из‑за этого, но граф положил конец дискуссии, заявив своим обычным мягким тоном:

– Не думаю, что тебе следует там появляться, дорогая. Сие мероприятие, мягко говоря, не слишком приличное.

Горация прекрасно знала, что высший свет полагает публичные вечера музыки и танцев вульгарными маскарадами, посему решение графа не вызвало у нее особого протеста. До нее доходили слухи о всевозможных излишествах, процветающих на таких вечерах, и, если не считать праздного любопытства, у нее не возникало особого желания там побывать.

Но теперь, когда она вступила в открытое противостояние с графом, дело приобрело совершенно иную окраску, и ей вдруг показалось решительно необходимым обязательно побывать на ridotto в Ренела, а сопровождать ее, разумеется, непременно должен Летбридж. Скандала можно было не бояться, поскольку оба будут в масках, а вот единственный, кому необходимо узнать о дерзкой выходке, – это милорд Рул. Уж если и это его не заденет, значит, его не способно расшевелить вообще ничто на свете.

В качестве следующего шага нужно было заручиться согласием лорда Летбриджа. Она боялась, что сделать это окажется не так-то просто (поскольку он стремился любой ценой не бросить тень на ее доброе имя), но все получилось на удивление легко.

– Сопроводить вас на ridotto в Ренела, Хорри? – удивился он. – А зачем?

– П‑потому что я хочу п‑поехать туда, а Рул не хо… не может отвезти меня, – поспешно поправилась она.

В его блестящих глазах притаилась насмешка.

– Как это невежливо с его стороны!

– Н‑ничего страшного, – сказала Горация. – Т‑так вы отвезете меня?

– Всенепременно, – ответил Летбридж, склоняясь над ее рукой.