Провидец Энгельгардт

«Истощение запасов хлеба в стране, вызванное как односторонними мероприятиями, клонящимися непосредственно к усилению его вывоза за границу, так и косвенным действием податного гнёта, привело к запрещению вывоза хлеба, а соединившееся с этой мерой опасение за выгодность торгового баланса и целость с таким трудом накопленного золота заставила прибегнуть к внешнему золотому займу (8 %), окончившемуся неудачей. Расход на продовольствие населения поглотил почти все свободные средства казначейства, а расстройство хозяйственного положения разорённых неурожаем местностей увеличило до громадных размеров недоимки и отразилось значительным недобором по всем главнейшим статьям государственных доходов».

Вот обычный итог крайнего «экономизма», погони за улучшением денежных показателей бюджета при полном пренебрежении к содержательной, качественной стороне народного хозяйства. Как говорится, «жадность фраера сгубила». Ещё точнее: «Пошли по шерсть, а вернулись стрижеными». Сама государственная власть устроила разорение крестьян, а потом пыталась выделить средства на помощь голодающим, до которых эти деньги редко доходили, ибо в искусстве разворовывания казны российские чиновники обычно превосходили своих зарубежных коллег.

Для самого Вышнеградского эта ситуация была чревата неприятностями. Уже запрет вывоза зерна за границу (вскоре, впрочем, отменённый) вызвал большое недовольство помещиков. А когда министр неосторожно высказался насчёт желательности более справедливого распределения доходов и налогов между разными классами общества, это ещё более подпортило его деловую репутацию. «Верхи» не приняли во внимание то, что министр добился некоторой устойчивости государственных доходов и расходов за счет повышения ряда налогов – прямых (государственный поземельный, с городской недвижимости, торговли и промыслов) и косвенных (увеличение питейного акциза и др.). Не помогли и предпринятые им меры по расширению поддержки помещиков через Дворянский банк. Его всё же вынудили уйти в отставку.

Ну, а другие проявления заботы власти о крестьянах вызывают подчас лишь усмешку. Ещё со времён Петра I издавались распоряжения о том, чтобы крестьяне часть урожая хранили в общественных складах (магазинах) на случай неурожая. В некоторых губерниях такая мера и вправду оказалась действенной. Но смешно представить, чтобы крестьяне Смоленской губернии (где вёл хозяйство Энгельгардт), которым хлеба не хватало не только до нови, но часто и до Покрова, идущие побираться в «кусочки», часть своего хлеба хранили в общественных складах. Иногда власть предлагала голодающим крестьянам ссуду, с тем, чтобы те возвращали её из будущего урожая, до которого ещё нужно было дожить.

Помогала голодающим и общественность, Лев Толстой, Чехов, Короленко собирали для жертв голода деньги и сами выезжали в места скопления голодающих. Картины, запечатленные там ими, можно сравнить лишь с ужасами жизни в блокадном Ленинграде, но та блокада была устроена внешним врагом. А в царской России голод повторялся в среднем раз в 8 лет и был во многом обусловлен именно некомпетентностью и корыстным интересом самой власти. Порой «помощь» голодающим со стороны власти заключалась в том, что казаки окружали деревню, где люди умирали от голода, с тем чтобы не дать ещё могущим ходить отправиться в поисках куска хлеба в другую местность, таким образом, скрывались подлинные масштабы бедствия. (Той же цели служило и указание цензурного комитета газетам не употреблять слово «голод», а заменять его другим: «недород».) Устраивались столовые для голодающих, но корреспондент одной из газет на маршруте от Пензы до Дальнего Востока насчитал таких заведений только шесть. Как правило, в местах, где был распространён голод, возникали и эпидемии опасных заразных болезней. Это ещё более увеличивало смертность и расстройство здоровья крестьян вследствие голода.