Провидец, или Ловец вещих снов

Объединение усилий. Сотрудничество с наркоконтролем. Химики-фармацевты. Щупальца «Фармбрейна».

К назначенному времени все собрались в кабинете Зотова. Кроме нас здесь был и капитан Игнатьев, помощник Зотова, и капитан Вербов, помощник Соболевой. Сама она задерживалась.

Соболева вошла минут через десять, вошла стремительно, довольно бесцеремонно всех поприветствовала. Зотов ее представил.

Присоединяясь к сидящим за столом, она улыбнулась:

— Как нас много тут собралось! — Улыбка была вполне доброжелательной. — Я так понимаю, Буров Владимир Николаевич, Ольга Михаиловна Смолина, Сергей Титов — доблестные представители частного сыска.

Мои друзья сдержанно ей улыбнулись.

Соболева посмотрела на меня:

— А вы, видимо, Брагин Андрей Николаевич?

Я собрался было утвердительно кивнуть, но она, вовсе не дожидаясь от нас ответа и не давая никому вставить ни слова, продолжила, обращаясь ко нам (и к «представителям частного сыска», и ко мне):

— Это очень кстати. Нам так или иначе предстояло встретиться, и уж лучше раньше, чем позже.

Тут же переключилась на Зотова:

— Иван Николаевич, ты уж меня извини, что я так активно взяла на себя инициативу в твоем кабинете. Сейчас все поймешь.

Голос Соболевой стал серьезнее и жестче:

— Надо прекращать этот бардак. Мы уже почти полгода разрабатываем «Фармбрейн», разрабатываем связи, изучаем производство «блажи», устанавливаем каналы поставок наркотика. И тут вдруг — здрасьте пожалуйста! — на нашем поле появляется новый игрок, некое частное детективное агентство «Поиск» плюс примкнувший к ним товарищ Брагин, и нарушает тихий спокойный ход следствия. Но и этого мало! Появляется третий игрок — наш собственный убойный отдел в лице майора Зотова. Вам не кажется, что становится довольно тесновато на одном пятачке?

Все присутствующие были слегка ошарашены напором и натиском этой с виду такой милой мягкой женщины. Понимая, что последний ее вопрос был риторическим, все молчали, ожидая продолжения. И оно последовало:

— Короче. Надо прекращать это безобразие. Начальство сверху дало распоряжение организовать объединенную следственную группу под моим руководством. Вот приказ.

Она достала из папки лист с напечатанным текстом приказа и передала его Зотову. «Надо же, как оперативно!» — буркнул он, явно не очень-то довольный таким оборотом событий, а Соболева продолжила, пропустив мимо ушей это замечание:

— В ее состав входят: моя группа, группа Зотова, а также четыре гражданских лица — Буров, Смолина, Титов и Брагин. Их статус определяется отдельным договором. Конечно, для вас четверых это дело добровольное. Если вы не согласны, то обязываетесь отойти в сторону, подписываете соответствующие бумажки о неразглашении и никоим образом не участвуете в делах, находящихся в разработке нашей группы..

Договоры, оказывается, тоже были уже подготовлены (когда они только успели?), и они не замедлили появиться из той же папки. Мы их получили, просмотрели, переглянулись, возражений с нашей стороны не последовало, и мы их тут же подписали, превратившись на время, оговоренное в документах, в сотрудников объединенной группы Соболевой (я удостоился статуса консультанта). Тем самым на совершенно легальных основаниях мы получили доступ к материалам по делу «Фармбрейна».

Как только было покончено с формальностями, Соболева тут же сама ввела нас в курс дела (как я уже понял, стремительность и натиск — это были составляющие ее стиля работы). Нам (нашей группе и группе Зотова) это было просто необходимо, а остальным было полезно еще раз взглянуть на всю картину в целом.

Как оказалось, её группа за предшествующие полгода провела действительно большую работу, и Соболева рассказала много интересного, начав с того, как все началось.

А началось все с того, что чуть больше года назад в городе появился новый наркотик. Отличался он тем, что на первой стадии вызывал мягкую эйфорию и кайф. В этом было его особое коварство — он по началу казался безобидной приятной «игрушкой», а примерно после третьего приема вызывал стойкое привыкание. На второй стадии возникали галлюцинации, видения, иллюзии того, что человек как будто переносился в самые приятные моменты своего прошлого или в будущее. Все это сопровождается ощущением беспричинного счастья и замедленные моторные реакции. Поэтому этот новый наркотик на сленге получил название «блажь». Люди вели себя как блаженные, заторможено бродили с глупой улыбкой счастливого идиота на лице. Примерно после десятого приема человек сходил с ума, становился агрессивным и опасным для окружающих.

— Извините, Анна Павловна, а как на самом деле называется это наркотик? — спросил я.

— Вы про строгое химическое название? Его невозможно выговорить — там какая-то сложная химическая формула, сам черт ногу сломит. Так что, вы уж меня извините, я тоже его буду называть «блажью», а вы при желании посмотрите в материалах дела, там оно есть, — ответила Соболева.