Провидец (СИ)

Камердинер убрал спальню, приготовил постель, опустил шторы, вышел из комнат, запер их на ключ и через дверь, соединявшую коридор с сенями, направился в людскую, где его поджидал повар. Четверть часа спустя камердинер с поваром сели на извозчика и уехали.

Вот и все, что удалось узнать от прислуги.

В спальне князя царил хаос. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что князь был задушен после отчаянного сопротивления. Лицо убитого было закрыто подушкой, и когда по распоряжению прокурора подушка была снята, то присутствовавшие увидели труп, лежащий ногами к изголовью. Руки его были сложены на груди, завернуты в конец простыни и перевязаны оторванным от оконной шторы шнурком. Ноги были завязаны выше колен рубашкой убитого, около щиколоток же они были перевязаны обрывком бечевки. Когда труп приподняли, то под ним нашли фуражку. На белье были видны следы крови, вероятно, от рук убийц, так как на теле князя никаких ран не было.

По словам камердинера были похищены разные вещи, лежавшие в столике около кровати: золотые французские монеты, золотые часы, два иностранных ордена, три револьвера и бордовая шляпа - цилиндр покойного, коей он гордился.

В комнате рядом со спальней мебель была перевернута. Несгораемый сундук, где хранились деньги князя и дипломатические документы, был вскрыт. С этими данными нам предстояло начать поиски.

Чтобы получить еще какие-нибудь улики, я начал внимательно всматриваться в убитого и снова обратил внимание, что труп князя лежал головой в сторону, противоположную от изголовья кровати.

- Отчего ликом хмуры, Николай Александрович? – спросил, подошедший ко мне Купцов, – Что думаете?

- Думается, что это положение трупа не случайное, – ответил я, - Злодеи во время борьбы прежде всего постарались отдалить князя от сонетки, висевшей как раз над изголовьем, и которую князь неминуемо должен был ухватиться рукой, ежели бы злодеи на первых же порах не позаботились переместить тело так, чтобы он не мог уже достать до сонетки и, стало быть, позвать на помощь спавшего в людской кухонного мужика.

- Но так поступить, очевидно, мог только человек домашний, знавший хорошо привычки князя и расположение комнат, – закончил мою мысль Купцов.

Вот первое заключение, к которому мы пришли за те несколько минут, что провели у кровати покойного. Само собой разумеется, что об этих предположениях не было сообщено пока ни прокурору, ни всему блестящему обществу, присутствовавшему в квартире князя при осмотре.

- И ещё, Фёдор Михайлович, – продолжил я, невзначай озираясь по сторонам, - имею подозрения, что именно с князем Аренсбергом встречался Селиванов.

- Согласен с Вами, Николай Александрович, однако, держите при себе подобные подозрения. Иначе пойдём под трибунал за клевету.

- Разумеется, Ваше высокородие.

- Вляпались мы по самые колени, Николай Александрович, – Купцов сделал паузу, что – то мозгуя, – Поступаем следующим образом: сейчас ступаете и самолично опрашиваете всю прислугу. Нюхом чую, там есть за что ухватиться. Всем хором беремся за это дело. Столыпин этот обождет, будь он неладен.

- Дело с «заколдованным домом» успешно закрыто, Ваше высокородие, – пояснил я, – Рапорт на Вашем столе.

Купцов внимательно взглянул на меня, мол, не ломаю ли я часом комедию, и спросил:

- За два то дня?

- За два то дня, – кивнул я.

- Ох и силён, Николай Александрович. Родина Вас не забудет.

- Прямое начальство бы помнило, – намекнул я, – За Родиной не заржавеет.

Фёдор Иванович лишь покачал головой. Я же, более немедля, вновь принялся за расспросы прислуги, питая надежду, что между знакомыми последней найдутся подозрительные лица. Не надо было прилагать много усилий, чтобы убедиться, что среди них убийцы нет. Ни смущения, ни сомнительных ответов, вообще никаких данных, бросавших хоть бы тень подозрения на домашнюю прислугу князя, не обнаружилось. Из расспросов выходило, что прислуга покойного князя, получая крупное жалованье и пользуясь при этом большой свободой, весьма дорожила своим местом и жила у князя по нескольку лет. Исключение составлял кухонный мужик, который поступил к князю с месяц назад. Прекрасная аттестация о нем некого графа Братского, у которого он служил десять лет до отъезда графа за границу, все собранные о нем сведения и правдивые ответы о том, как он провел последнюю ночь, внушали полную уверенность в его непричастности к этому делу. Я хотел уже закончить допрос, как вдруг у меня появилась мысль спросить кухонного мужика, что жил у князя до его поступления.

- Я поступил к князю, когда прежний кухонный мужик был рассчитан, и потому я его не видал и не знаю.

Стоявший тут же дворник при последних словах сказал:

- Да он вчера был здесь.

- Кто это «он»? — спросил я у дворника.

- Да Гурий Шишков, прежний кухонный мужик, служивший у князя, - последовал ответ.