Провидица и дракон

— Поверила, — охотно согласилась, попятившись к окну, когда герцог сократил расстояние на шаг, который я только что сделала. — Именно поэтому больше не хочу приносить чей-либо разум и чувства в жертву этой проклятой магии.

Герцог остановился, сложив руки на груди. Он чему-то радовался, судя по едва заметной ухмылке. Может, тому, что загнал меня в угол или мыслям, которые были мне недоступны. Но, казалось, что я разделяю его чувства. Мне нравилось быть в этой ловушке. Я хотела быть пойманной им. Волна нетерпения прошлась незаметной дрожью по телу, внизу живота сконцентрировалось тепло.

— А ты не допускала мысли, что тебе не нужно искать истинную любовь?

Видимо, недоумение отчетливо отразилось на моем лице. Уильям сделала еще один шаг. Достаточно большой, чтобы окончательно свести меня с ума этой запретной близостью. Я наткнулась на подоконник, и руки дракона оказались по бокам от меня, закрывая пути для отступления.

— Я бы все же хотела побороться за мечту, — вышло неуверенно. Голос дрожал.

— Я не об этом, Магдалина, — дракон поддался вперед, нависая надо мной. — Ты не думала, что уже ее нашла?

От такого заявления я чуть не задохнулась. Мысли не складывались в слова. Я только беспомощно хватала ртом воздух, не в силах что-либо ответить. Ведь первое, что я подумала — дракон моя истинная любовь. Он говорит о себе. На мгновение меня охватила небывалая радость. Всем своим существом я желала, чтобы так оно и было. Хотя раньше едва ли смела задумываться об этом. Но реальность настигла быстрее, чем хотелось.

Это не могло быть правдой. Слишком хорошо, слишком сладко.

К тому же я прекрасно помнила историю Кассандры. Ее любовь к королю не принесла ей счастья. А советник молодого короля немногим лучше, по крайней мере, для такой, как я. Княжны чужого государства, чью жизнь требует император. Проще меня отдать, чем развязывать войну. Для дракона долг перед государством всегда будет превыше всего.

А может, Уильям вовсе не о себе говорил. Что, если он имел в виду графа Марлока? Ведь он не был с ним знаком, а в силу черной крови против моей магии мог верить больше, чем моим словам.

Но через еще одно мучительное мгновение во власти дракона, он развеял мои сомнения и страхи.

— Наша первая встреча вышла не самой удачной, но спасибо судьбе или твоему упорству, ты оказалась рядом.

Его дыхание коснулось кожи, когда он запустил ладони в мои волосы, чтобы притянуть к себе. Его губы слишком близко, но я держалась из последних сил. А он лбом прикасался к моему, и не отпускал.

— Я не могу ни о ком больше думать. Мысль что кто-то может отобрать тебя у меня, причинить тебе вред, приводит в бешенство…

Это было, конечно, не признание в любви, но я не чувствовала в его словах и капли безумия, как в том же графе Марлоке. Который испытывал ко мне страсть, болезненную и не имеющую ничего общего с тем, что испытывал Уильям. И пусть я не могла проникнуть в его голову, но понимала о чем он говорит. Я и сама безумно боялась навредить дракону потому… Потому что полюбила его.

И потому, самое ужасное, я могла легко толковать происходящее неверно, слепо выдавая за желаемое.

Глава 26.1

Уильям

Чувствовать себя незрелым мальчишкой, неспособным удержать член в штанах при виде женщины, Уильяму раньше не приходилось. Но гори все в адовом пламени, каким же живым он себя чувствовал. Мир словно завертелся вокруг нее одной. Но этот мир стал живым и заиграл другими красками. Стоило закрыть глаза, а все равно перед ним два изумруда сверкающих в полумраке. Медное полотно волос, опускающееся по молочной коже, которую не терпелось попробовать на вкус, ощутить под пальцами ее мягкость. Накрыть губами этот сладкий ротик, обещающий столько удовольствия.

Выражение лица Магдалины изменилось, Уильям прочел в нем сомнение, и пока она не успела его высказать, сгреб в охапку, закрывая рот поцелуем. Она сама затеяла эту игру, соблазняя его, изгибаясь словно кошка, и заставляя как завороженного следить за каждым ее движением, ловить его слово последние глотки воздуха. Теперь отступать поздно.

Никогда герцог Коринский не отличался такой несдержанностью. Порывистые поступки с детства были ему несвойственны. И когда он усадил княжну на подоконник, заставляя широко раскинуть ноги в стороны, чтобы прижаться к разгоряченной промежности, сам себе удивлялся. Но новые ощущения слишком сильно затягивали. Уильяму не терпелось подарить провидице все удовольствие, что только может испытать женщина. И даже это бы не помогло передать все, что он испытывал. Это наваждение, овладевшее им от кончиков пальцев до самого сердца.

— Уильям! — крик раздался совсем рядом, и он не сразу понял, что это его провидица кричит.

Но отрываться от сладкой шейки совсем не хотелось. Под ладонями мягкая грудь, спрятанная кружевными лоскутками ткани, и все мысли были лишь о том, что нет ничего прекраснее.

— Остановись, Уильям!