Провидица

— Мой дорогой ласс, временами вы напоминаете мою няньку, — сухо произнесла Катиль и отвернулась от собеседника. Она направилась к узкой деревенской улице.

— Я всего лишь беспокоюсь за вас, моя дорогая лаисса, — в тон ей ответил Корвель, пристраиваясь рядом.

— Ваша забота — честь для меня, но порой она становится чрезмерна, — уже более спокойно сказала провидица. — Следовать за вами, Гален — мое добровольное решение. Поверьте мне, ласс Корвель, я не страдаю от вынужденных тягот и лишений.

— Однако кошмары вам уже снятся, — заметил бывший сайер. — Это признак приближающейся хвори. Вы слишком слабы для подобных путешествий.

Лаисса Альвран промолчала. Она устремила взгляд в темноту, сквозь которую еле угадывались дома крестьян, и, если бы не собаки, начинавшие гавкать при приближении мужчины и девушки, можно было подумать, что пара находится на безлюдной дороге. Катиль невольно передернула плечами, вспоминая о недавнем сновидении, но близость ласса Корвеля внушала ощущение защиты, и тревога так и не переросла в новый приступ страха.

И все же от Галена не укрылось, что маленькая лаисса пытается спрятать от него что-то, что терзает ее. Немного подождав, Корвель решил спросить прямо:

— Что было в вашем сне, Кати?

Девушка вскинула голову и попыталась рассмотреть лицо собеседника, скрытое темнотой.

— Огонь, ласс Корвель, пожар, — все-таки ответила она. — Не пытайте меня, молю вас, я сама мало, что поняла из своего сна. Ни что горело, ни пострадал ли кто, я не увидела.

— Но вы кричали, — новый прилив раздражения от настойчивости мужчины вынудил лаиссу остановиться.

— Огонь был рядом со мной, я испугалась, — ответила Катиль и отчеканила, прекращая этот разговор. — Я не скажу вам больше не слова, Гален, ибо мне нечего ответить на ваши вопросы.

Корвель почувствовал ответное раздражение, он не любил, когда от него что-то скрывали. Однако спорить и настаивать дальше не стал, решив, что Кати не утаит от него то, что он должен знать. Они вышли за пределы деревни и остановились, не стремясь продолжить путь, или вернуться. Каждый сейчас думал о своем. Вопрос Галена вернул Кати к размышлениям и редких нынче видениях и тревожном, но не до конца ясном сне.

Корвель же думал о Гетте и дальнейшем пути отряда. Пока вся его задумка казалась невероятной и неисполнимой. Поднять мятеж, да так, чтобы не настроить против себя знать, а найти в ее лице отзыв и поддержку — вот, что было настоящей задачей. И как было не прискорбно осознавать, но оставлять за спиной сторонников короля нельзя, а значит, придется уничтожать несогласных. Присяга на верность или смерть, вот, что ждет тех, через чьи земли пройдет рать мятежного ласса, бывшего сайера, и бывшего подданного короля Валимара. Все это не нравилось Корвелю, и он пытался найти иные пути, пока не разозлился на себя.

К Нечистому! Хватит думать, как подданный, пора думать, как мятежник, раз уж он выбрал путь свержения короля. Прочь жалость! Она никогда не была сильной стороной потомка древнего княжеского рода. Как сказала Кати о своем отце и братьях? "Они знали, на что шли". Вот и он знает, на что идет. И каждый, поднявший против его рати меч, так же будет знать, что делает. На место убитым лассам придут новые, хвала Святым, этого добра хватает, и земли всего лишь сменят одних хозяев на других.

Но лассы будут потом, сначала должны подняться смерды. Первые ядовитые споры уже пущены в народ, уже слышится первый шепот в домах крестьян и простых горожан, мимо которых проехал отряд: и о праздности и сластолюбии короля Сеймунда Веселого, и о его любимчиках, которым венценосец раздает земли и золото, в то время, как его удел потуже затянул пояса после неурожая прошлого года. Ратники и Ведиса, которую Корвель отправлял с воинами по лавкам, постарались на славу, как бы между прочим, рассказывая о жизни в столице.

Но это все были мелкие пересуды, настоящая волна начнется, когда Гален Корвель соединится с верными ему людьми. Сейчас же были посеяны всего лишь первые сомнения в души горстки людей. Однако эта горстка жила там, где семена должны были дать всходы быстрей всего — Уделе Тарваль, который беглецы все еще не покинули. Именно вотчина короля более всех пострадала от прошлогодних бед, именно его вассалам было обидней всего узнать, о ком по-настоящему заботится их венценосец и сайер.

— Нужно найти семьи тех девушек, чьих дочерей Сеймунд забрал силой во дворец и превратил в шлюх для развлечения своих приближенных, — задумчиво произнес Корвель. — Нескольких я знаю, девушки говорили мне, откуда родом.

— Король не платил семьям за молчание? — откликнулась Кати.

— Не всем. Кого-то просто запугали. Но есть еще завистливые сестры, оскорбленные женихи, злопамятные отцы. Слух о том, что король проделывает со своими игрушками, не оставит простолюдинов равнодушными. Для многих благородных лассов его забавы омерзительны, что уж говорить о смердах, — ответил Гален.