Провинциал

Сашка Елин молча стоял в проходе между партами и исподлобья с недоверием глядел на Ваню. Он проходил к своей парте, когда Вовка с криком: «Не обманывай русскую землю!» — нарочно толкнул его. Сашка ударился животом о спинку стула, скривился от боли, мальчишки, все, кто был в классе, захохотали. И тут неожиданно на Вовку налетел Ваня.

— Хук ему, Ваня, левой! — радостно заорал Генка Шебутыкин. — Дерни ему зуб, нечего слабых обижать!

Услышав крик Шебутыкина, Вовка сник, заморгал глазами, взмолился:

— Да вы что, шуток не понимаете!

Ваня ухватил Вовку за брючный ремень, притянул к себе.

— В следующий раз, когда захочется пошутить, пошути со мной! — сказал он зловеще и оттолкнул нелепо взмахнувшего руками Вайса.

Шебутыкин захохотал, а все другие, притихшие было, тоже засмеялись. Вовка беспомощно оглянулся, пробормотал:

— Ну, ладно, боксер… Посмотрим…

— Так его, суслика, учить надо, — крикнул Шебутыкин чуть ли не в самое Ванино ухо. — Дай пять!

Ваня пожал широкую Генкину ладонь и, твердо глядя в его холодные, бутылочно-зеленые глаза, сказал:

— Ты Сашку тоже не трогай.

— Какой разговор! — Шебутыкин поднял руки к груди. — Я слабых не обижаю. Все слышали? — крикнул он громко. — Кто обидит Елина — во!

Шебутыкин показал кулак, в классе притихли.

Ваня взглянул на Сашку. В его глазах роились радостные, недоверчивые искорки, лицо покраснело. Он был похож на маленькую обезьянку. Потирая ушибленное место, Сашка молча сел за парту и, стрельнув глазами в сторону Вайса, не в силах был сдержать торжествующей улыбки.

Ваня возвращался домой в одиночестве, когда услышал за спиной чьи-то торопливые шаги. Это был Елин. Догнав Ваню, он несколько минут шел молча рядом. По его коротким вздохам Ваня почувствовал, что Сашка хочет что-то сказать. Но Елин молчал, так молча они дошли до серого пятиэтажного дома. Сашка кивнул на чугунную решетку ворот:

— Я здесь живу.

Ваня остановился, на прощание протянул Сашке руку. Сашка схватил ее худыми цепкими пальцами, словно боялся, что Ваня вырвет руку и уйдет.

— Слушай, — сказал он просительно и поморщился, словно собирался заплакать, — может, зайдешь ко мне? У меня аквариумы, рыбок посмотришь, а? Пошли!.. Дома сейчас никого, так что не стесняйся.

Мальчики пересекли пустынный, мрачноватый двор, вошли в один из подъездов, поднялись на третий этаж. Сашка отпер ключом английский замок, пропустил Ваню вперед.

— Только, пожалуйста, обувь сними, я дам тебе тапочки.

Ваня снял туфли, Сашка бросил ему под ноги маленькие, налезшие Ване на полступни тапочки.

— Теперь проходи. — Сашка отворил дверь в комнату.

Ваню поразила идеальная чистота в комнате, полы сияли, как зеркальные, он видел в них свое отражение, было боязно ступать.

— Это я утром, — сказал Сашка довольно, — с нашатырным спиртиком вымыл их. Я вообще каждое утро протираю полы — вместо зарядки. Ты проходи, садись, не стесняйся. Я чайник поставлю.

Сашка вышел на кухню. Ваня огляделся. Направо, у стены, стоял самодельный стеллаж с книгами на верхних полках, на нижних размещались шесть небольших аквариумов, какие-то приборы, блестящие пинцеты, сачки, резиновые трубки. А вообще-то обстановка была самая простая: диван, стол, шифоньер, ножная швейная машинка.

На машинке лежали куски яркой красной материи, Ваня потрогал ее.

— А, это я себе рубашку шью, — сказал Сашка, появляясь в дверях.

Ваня взглянул на него с удивлением:

— Сам? Серьезно? Ты?

— Ну! Кто же еще! Я сам себе рубашки шью.

Ваня новыми глазами взглянул на кокетливую желтую рубашку Елина: простроченный воротник с закругленными уголками, прикрывающая пуговицы узкая планка, плотно облегающие запястья манжеты. — Неужели все это сам?

— Теперь надо бы научиться шить брюки — и все будет о’кэй! — сказал Сашка. — Буду сам себя одевать. Вот это будет фирма!

— Тебя кто-нибудь учил?

— Да, мама помогала, но это вначале, а теперь я сам. Не веришь? Хочешь, тебе сошью?

— Да нет, верю. — Ваня улыбнулся Сашкиной горячности и подумал, невольно восхищаясь: «Вот так Елин! Кто бы мог подумать… Рубашки себе шьет!»

— Смотри. — Сашка щелкнул на стеллаже выключателем, и все шесть аквариумов осветились мягким зеленовато-голубым светом. — Как техника, а? Мое изобретение!

В причудливых зарослях растений, среди темных корневищ и черных камней плавали яркие тропические рыбки.

— Вот так и живу. — сказал Сашка. — Конечно, рыбки — самое ценное, что у меня есть! Простых, ну, данюшек, тетрагонаптерусов, например, мне держать неинтересно, о меченосцах и пецилиях — даже говорить неохота, а эти, — он стукнул пальцем по стеклу одного из аквариумов, — стоят дорого, очень редкие и нежные рыбки, но возни с ними!.. Зато интересно! Знаешь, хочу скрестить скалярий — черную и обыкновенную. Должны получиться дымчатые. Но разводить скалярий, скажу тебе, сложное дело. Сколько раз ничего не получалось, но эти, вот, видишь, эти — мое потомство. Сам вывел!

Ваня разглядел скалярий — красивых плоских рыбок с длинными плавниками, они походили на полумесяцы, плавали медленно, словно ощущая всю полноту собственного достоинства, серебристые и черные полосы подчеркивали благородство форм.