Провинциал и Провинциалка

– Извини, пожалуйста, Чекина. Что это ты развесила?

– Картинки. А что?

– Что за картинки? – Лариса гладила платье и будто бы даже не смотрела на развешанные над кроватью Вали репродукции. Они были простенькие, огоньковские, то есть вырезанные из вкладок журнала «Огонек». «Девятый вал». «Шоколадница». И всякое другое.

Валя улыбнулась:

– Разве нельзя?

И она заговорила восторженно:

– Девочки!.. Я люблю, чтобы было красиво! Приходишь – и глаз радуется. Да вы посмотрите-ка!

Но девушки смотрели только на Ларису. Молчали. А Лариса так же молча гладила платье.

Валя поникла:

– Но я правда люблю… чтоб все вокруг… было…

– Может быть, ты большая модница? – перебила Лариса.

– Нет, нет…

Ларисе было все равно, откуда атаковать непонравившуся первокурсницу. Пробуя пальцем утюг, Лариса как бы нехотя продолжала:

– Кстати, быть модницей – это совсем неплохо. Нельзя быть неряхой.

– Я не неряха, – сказала Валя тихим голосом.

– А я не уверена… – И Лариса заключила: – Ладно. Посмотрим. С этого понедельника будем считать, что началось твое дежурство.

И не только в это дежурство, но и в другие свои дежурства Валя убирала комнату по нескольку раз на день. Она убирала с особенной тщательностью, чувствуя, что за каждым шагом ее следят. Она ловила каждое слово Ларисы. Она всегда соглашалась с Ларисой и была как бы самой послушной. Но одно не переменилось.

– Висят!.. Ну вы подумайте! – сказала Лариса про картинки, вернувшись на следующий день с лекций.

Прикнопленные репродукции: медведи, сосны, лицо Незнакомки – все продолжало висеть большим цветовым пятном на стене. Лариса не допускала, что Вале не хочется снять их так уж сразу, так уж по-собачьи покорно, и что через неделю Валя их потихоньку снимет, улучив минуту, когда все уйдут и она будет одна. Но прошла неделя и две, а картинки были на прежнем месте.

– Вот она какая цаца, наша Валя!

И Лариса тут же строго спросила своим грудным и красивым голосом Чечеткину:

– У вас ведь на днях комсомольское собрание? Всего вашего курса, да?

– Да, – сказала маленькая Чечеткина, вся затрепетав.

Заканчивалась лекция по химии. Чечеткина шепнула Цаплиной – они сидели рядом:

– Я волнуюсь.

– А я, может быть, вообще не пойду на собрание, – сказала Цаплина.

– Что ты! Меня одну оставишь?

Хорошенькая Цаплина подумала, какую бы назвать причину.

– Я не ела, – сказала она. – Я хочу поесть.

– Ты обманываешь, – догадалась Чечеткина. – Ты не хочешь в это вмешиваться… Ой, десять минут осталось.

Цаплина тоже посмотрела на электрические часы, висевшие в аудитории:

– Собрание начнется сразу же?

– Да. После лекции.

– Ну вот видишь, а я не ела…

– Тише вы! – зашипел паренек с задней скамьи.

Но как раз лектор, заканчивая тему, пошутил, и довольно удачно – все засмеялись. Чечеткина под прикрытием этого общего смеха опять зашептала, шептала и показывала на сидящую впереди Валю:

– А она даже не подозревает…

– Если по-честному, тебе бы ее предупредить надо… Дескать, на собрании я собираюсь выступить, – сказала Цаплина.

– Я бы предупредила, но мне совестно.

– А выступать тебе не совестно?

– Тише. Вот разошлись, балаболки! – прикрикнул парень сзади.

– Скажите пожалуйста – отличник отыскался, – отмахнулась Чечеткина.

А хорошенькая Цаплина тихо, но вполне слышно поставила точку:

– Не связывайся, прошу тебя. Он глуповатый.

Прозвенел звонок. Цаплина сумела-таки выскользнуть потихоньку из аудитории. Оставшуюся в одиночестве Чечеткину била мелкая зябкая дрожь. Студенты складывали тетради и ручки, шумели, но не вставали – будет собрание. Перед самым началом в аудиторию успела забежать на минутку сама Лариса Чубукова.

– Ну как, готова? – подбадривающе спросила она Чечеткину.

– Д-да…

– Не робей… Все получится… Наш второй курс разделался бы с такой девицей запросто.

И Лариса ушла.

Собрание началось. Вопрос о близких праздниках. Затем – вопрос об успеваемости. И наконец, то самое «Разное».

Еле живая, наволновавшаяся, Чечеткина подняла руку, встала и дрожащим голосом заговорила:

– Вот если девушка… Если не сжилась с подругами по общежитию. Если вывешивает на стене всякие картинки – хорошо это или плохо?

– А какие картинки? – раздался любопытствующий голос парня.

– Тише! Тише! – заколотил карандашом по графину председательствующий. И уже в тишине сказал: – Кто хочет выступить?

Никто не понял, о чем речь. И желающих выступить не было. И тогда председательствующий спросил:

– У кого еще есть «разное»?.. Давайте.

– Я предлагаю всем курсом сходить на «Пармскую обитель», – сказала хроменькая студентка из первого ряда.

Вечером Лариса Чубукова спросила:

– Ну как?

– Я выступила… все как надо, – сказала Чечеткина.

– Ну и что?

– Ее, в общем, осудили.

Чечеткина умолчала, что на собрании она даже не назвала фамилию Вали. Она порозовела, перевела дух и сказала:

– Валя тихая…

– Таких и надо держать тихими. И ведь посмотри: не сняла свои картинки!

– Наверное, до нее очень медленно доходит, – робко предположила Чечеткина. И опять покраснела.