Провинциал и Провинциалка

Черников после двухчасового разговора с Валей подытожил:

– Я догадывался, что знания ваши невелики. Но я и не подозревал, что вы просто ничего не знаете.

Валя молчала.

– Я вас уверяю, – продолжал Черников, – медалист-десятиклассник, готовящийся в вуз, знает неизмеримо больше, чем вы.

Валя попробовала улыбнуться козырной своей улыбкой. Не помогло. Черников дрогнул лишь на секунду. И уже опять его глаза смотрели сурово и твердо.

– Интересно, как это вы смогли окончить институт?

Валя опустила глаза.

– Что же вы больше не улыбаетесь?

Валя молчала.

– Вы не знаете простейших операций. Вас должны были выгнать уже на втором курсе.

На какую-то минуту (в конце разговора) он подал ей слабенькую надежду. Она поверила и опять заулыбалась. А он как бы лишний раз убедился. Он поиграл с ней, как кошка играет с мышью. А затем сказал:

– Все. Можете идти… Я соберу специальную комиссию.

Дома Валя сказала:

– Не пойду я на комиссию. Я боюсь.

– Глупенькая, тебя же лишат диплома. Будет считаться, что тебя выгнали из института…

– Пусть.

– Ни образования, ни профессии – это все пусть?

– Павличек, конечно, пусть… Ты меня не любишь, а остальное меня не интересует.

– Да прекрати же!

– Но ведь это правда. Вот хоть поклянусь.

– Ты только на комиссии этого не скажи.

И Гребенников засел за телефон. Дело было нешуточное. Один подобный случай когда-то уже был. Тогда все кричали: «Беспрецедентно! Непостижимо!» – и комиссия не только выгнала девчонку из аспирантуры, но и лишила диплома с высшим образованием. Председательствующий ей сказал: «Даже в школе вы преподавать не имеете права», – диплом забрали, не моргнув глазом. Скандал был громкий. Это было три года назад.

В первую очередь Гребенников позвонил Черникову.

– Ничем не могу помочь, – отрезал тот.

На следующий день Гребенников поехал к нему домой. И теперь он просил, как муж просит за жену. О том, что они разведены, он, разумеется, умолчал. Гребенников просил, чтобы Валю отчислили (так и быть!) из аспирантуры, но курс института он самолично переповторит с Валей в этом же году.

– Я обещаю вам, обещаю, – просил он.

Но все напрасно. Черников был не просто тверд в своем, он жаждал справедливости. Он терпеть не мог симпатичных девочек, получающих те или иные дипломы и степени за свои улыбки.

– Но это может вылиться в скандал. В позор! – уже взмолился Гребенников.

– Может.

– Побойтесь бога. Вы же помните тот случай (он назвал фамилию). Тот случай, что три года назад…

– Я не только помню, – сказал Черников.

– То есть?

– Я был председательствующим на той комиссии.