Провинциализируя Европу

Идеальная и воображаемая форма этого клуба постепенно складывалась у меня в голове на протяжении многих лет. Наблюдая признаки молчаливой боли на лицах многих мужчин и женщин в этой стране идеалистов, я проникся сердечным желанием вывести свои фантазии на свет из темных пещер моего разума. <…> Мой энтузиазм, вероятно, отбрасывал тень на лицо. Гокул однажды спросил меня: «Что происходит у тебя в голове? Я чувствую, будто у меня вертится точно такая же мысль, как у тебя, но я не могу ее точно сформулировать». И я ответил: «Я представляю нечто вроде гостевого дома, куда могут прийти отдохнуть люди, уставшие от жизненных тягот, и где национальность, пол и положение в обществе не могут служить барьером, где люди радостно занимаются своим делом, свободно общаясь друг с другом, находят полноту жизни в легком воплощении своих желаний». Гокул положил свою руку поверх моей, похлопал ее и закричал от радости: «Это и есть мечта всей моей жизни тоже, но я до сих пор не мог представить себе ее в ясной форме!»[555]

Растущая в городе книготорговля – то есть рынок мировой литературы – тоже была организована вокруг культуры «адды». Устные лекции и беседы оставались важным фактором формирования и распространения литературных вкусов в городе, где производство и чтение книг продолжало базироваться на личных связях. Каждый книжный магазин, каждая небольшая редакция литературного журнала принимала у себя «адду», где собирались писатели, критики, издатели и читатели[556]. Живой образ этой небольшой, но значимой субкультуры мы можем увидеть в зарисовке, оставленной нам Нрипендрой Кришной Чаттопадхаем:

Сразу за площадью Колледж-сквер находился большой книжный магазин The Book Company. К началу этого века вокруг Колледж-сквер открылось несколько подобных ему новых книжных лавок. Эти магазины играли большую вспомогательную роль в распространении culture той эпохи. Они начали завозить недавно изданные книги из Европы и Америки по различным литературным, поэтическим и научным сюжетам; благодаря их усилиям молодежь и писатели того времени получили возможность познакомиться с тенденциями в мировой литературе и научной мысли.

Чаттопадхай реконструирует типичную сценку в таком магазине. Его история, даже если она и апокрифична, подчеркивает тесную связь между «аддой» и литературным космополитизмом Калькутты середины XX века. В местами драматическом нарративе Чаттопадхая владелец нового магазина, Гирин-бабу, внезапно окликает знакомого клиента, которого он замечает снаружи на мостовой. Оказывается, этот клиент – не кто иной, как известный бенгальский социолог, профессор Лакхнауского университета, известный корреспондент Тагора Дхурджати Прасад Мукерджи. Гирин-бабу предлагает Мукерджи зайти на склад в дальней части магазина, где регулярно собирается «адда» избранной группы заядлых библиофилов Калькутты: «Заходите, Наду искал вас». Работник магазина Наду занимается тем, что распаковывает ящики со свежей литературой, прибывшей из-за моря. Он знает личные вкусы всех читателей. Согласно реконструкции Чаттопадхая, Мукерджи, войдя на склад, стал свидетелем следующей сцены: