Провинциализируя Европу

Хотя эта книга не посвящена конкретно ни Марксу, ни Хайдеггеру в каком-либо доктринальном или догматическом смысле, дух их мысли и направляющие понятия царят над двумя полюсами, определившими развитие аргументации в этой книге. Как я уже говорил в начале, Маркс и Хайдеггер воплощают для меня две противоречивые, но глубоко связанные тенденции, сосуществующие внутри модерной европейской социальной мысли. Аналитическое наследие, практика абстрагирования помогает нам это обобщать. Универсалии необходимы нам для производства критических интерпретаций социальной несправедливости. Однако универсальное и аналитическое производят такие формы мысли, которые высвобождают локальное. Ничего не меняется, даже если это делается на эмпирическом языке, поскольку эмпирическое может зачастую быть результатом универсального, подобно тому, как особенное следует из всеобщего. Эти формы мысли склонны разрывать отношения между мыслью и способами человеческой принадлежности.

Другим элементом европейского наследия служит герменевтическая традиция, склонная восстанавливать внутри самой мысли отношения между мыслью и местом обитания. В этой книге я попытался вписать несколько частных способов бытия-в-мире – называя их бенгальскими только условно – в некоторые универсальные, абстрактные, европейские категории капиталистической/политической модерности. Для меня провинциализация Европы стала вопросом о том, как мы можем создать соединенные и расходящиеся генеалогии для европейских категорий политической модерности, наблюдая неизбежную фрагментарность историй принадлежности человека, которые никогда не смогут составить единства или целостности.

Из всего вышесказанного, надеюсь, стало очевидно, что провинциализация Европы никогда не станет проектом отмежевания от европейской мысли. После падения европейского империализма европейская мысль осталась подарком для всех нас. Мы можем говорить о ее провинциализации только в антиколониальном духе благодарности[727].