Провинциальная история

И показывал, что это вот отделение, более напоминающее дворец, что собственный кабинет, окна которого выходили на городской сад. И про работу рассказывал, правда, как-то не особо охотно.

И непонятно.

Но Аглая помнит.

Гранитные полы, отполированные до блеска. И мраморные колонны. Позолоту. Картины, что портреты великих магов, что полотна батальные, показывавшие нелегкий путь становления нынешнего царства.

А здесь…

Единственная картина на стене почти с этой стеной сливалась, и разглядеть, что же было там нарисовано, Аглая не сумела, хотя старалась.

Впрочем, поняв, что осталась одна, она поспешила наверх.

Лестница оказалась на диво крутой и неудобной.

…а в Китеже лестницу покрывали алой дорожкой с зеленым бордюром. И по обе стороны её ставили высокие цветочницы, в которых, невзирая на время года, цвели розы.

Посетителям нравилось.

Многим.

Некоторые почему-то в этом великолепии совершенно терялись, и Аглая тогда еще чувствовала и их растерянность, и смущение, и желание немедля повернуть назад. Даже Мишаньке сказала. А он скривился и ответил:

— Человек простой должен понимать, что не стоит отвлекать магов пустяшными просьбами. Сила дана для дел серьезных.

Тогда это прозвучало веско.

Сейчас…

Писец глядел на Эльжбету Витольдовну с ужасом.

— В-ведьма? — выдавил он.

— Три, — гордо ответила Марьяна Францевна и платочком махнула. — Вы бы тут прибрались, милейший… так, для порядку.

Наверху ставни открыли. И свет заполнил довольно просторную, но захламленную до крайности комнату. В ней уместились и столы, и стулья, и лавки, и шкафы с бумагами, и огромный, во всю стену, портрет батюшки-государя, писаный весьма старательно. И старательность эта несколько искупала недостаток умения. В общем, государю Аглая подобный портрет показать бы не рискнула.

— Так, — писец все-таки выполз из-за стола, оказавшись совсем уж юным пареньком. — Это… бюджет не предусматривает.

— Уборку?

— Содержание прислуги.

— А… а сами? — Эльжбета Витольдовна помахала рукой, отгоняя мух, которых тут было на диво много. А ведь артефакт работал, его Аглая сразу почувствовала.

— Сами? — удивился писец. — Сами… у меня работы много!

Он обвел рукой и столы, и бумаги, горы которых высились, судя по пыли, давно. Более того, пыль эта уже устоялась, склеив бумажные листы, придав горам должную незыблемость.

— Тогда да, аргумент, — согласилась Эльжбета Витольдовна. — А маги?

— Так… маг у нас один.

— Один?

— Ага… прежде ставок больше было, но упразднили, — писец поскреб кончик носа. — Сперва помощника, потом и штатного. Только верховный и остался.

— А над кем он тогда верховный? — не удержалась от вопроса Аглая, которой все-то тут было любопытно. Пожалуй, даже любопытней, чем в столице, там-то ни потрогать ничегошеньки нельзя, да и вовсе ощущение такое… такое вот… будто и она, Аглая, гостья.

— Ни над кем. Ну, то есть надо мною верховный. И просто, по должности, — писец, окончательно успокоившись, поверивши, что ныне колдовать ведьмы не станут, пожалеют сиротинушку, поскреб живот.

— Ясно, — Эльжбета Витольдовна задрала голову, разглядывая куполообразный потолок, некогда белый, но давно. — Стало быть… верховный… и где он?

— Отбыл, — писец тоже на потолок поглядел и, смутившись, пояснил. — Туточки обс…обр… обрваторию сделать хотели.

— Обсерваторию? — уточнила Марьяна Францевна.

— Ага. Только финансирование сократили. Провели эту… как её… реформу… и тепериче мы звездные карты из Китежа получаем. Раз в полгода.

— Так они ж не актуальные! — Аглая вновь смутилась.

Наверное, это не её ума дело, но… использовать устаревшие звезные карты как-то… не слишком правильно, что ли? Ко всему если составлялись они в Китеже, где положение звезд как ни крути, а все-таки иным было.

— Ну… может… Ежи крепко ругался тогда, да только… на кой нам обрватория?

— Обсерватория?

— Ага, она самая… вот… нам бы дворового человека в услужение, — паренек мечтательно прикрыл глаза.

— Куда отбыл?

— Кто?

— Маг ваш верховный, — Эльжбета Витольдовна явно теряла терпение. — Куда отбыл.

— Так… к ведьме.

— К той, о которой писал?

— Не знаю. У нас туточки одна ведьма… ну, была одна, теперь-то… — парень поднял руку и загнул пальцы, при этом поглядывая на гостей. — Теперь-то уже целых четыре… вот радости-то…

Правда, прозвучало как-то не слишком радостно.

— И где эта ваша ведьма обретается? — Марьяна Францевна подняла папку и даже пыль с нее сдула. Попыталась.

— Так… тамочки. Как за город выберетеся, так сразу к проклятой усадьбе поезжайте.

— К проклятой?

— Ведьма же ж… где ж еще ведьмам жить?

— И то правда, — задумчиво произнесла Марьяна Францевна, папочку на место возвращая. — Где ж еще…

Глава 36 В которой некий княжич получает отеческие наставления, а радость от грядущей встречи с зятем омрачается

Глава 36 В которой некий княжич получает отеческие наставления, а радость от грядущей встречи с зятем омрачается

Ее понять было несложно, она желала самую малость: понимания, тепла и любви. Но все вокруг пытались дать ей что угодно, только не это.