Провинциальная история

Летний зной подхватил ее и понес по раскаленным улицам. Значит, он еще не назначен, а уже переехал. Это несколько странно при его осторожности. Значит, он либо ходит по высокому начальству, либо загулял, затерялся в большом городе, и скорее всего с женщиной. Марию обожгла ревность: она никогда не сомневалась, что она у него единственная, если не принимать в расчет Диманку… Ах вот почему она держалась так надменно в тот день — знала, что не так-то просто будет Марии отыскать Караджова в большом городе. Посмотрим, угрожающе сказала про себя Мария. Она изнемогала от жары. Обед еще нескоро, надо как-то убить время. Она остановила такси и попросила шофера прокатить ее по городу.

— Вы приезжая? — навострил уши таксист, смекнув, что тут можно неплохо подзаработать.

Разозлившись, Мария велела ехать прямо к Боянскому кладбищу. Ей захотелось посидеть у могилы отца, она уже столько лет не навещала ее.

Могила находилась в старой, заросшей деревьями части кладбища. Она была еле видна и казалась заброшенной. У соседних могил цвели ухоженные цветы, жужжали пчелы, бесшумно порхали бабочки. Время от времени в ветвях диких яблонь и плакучей ивы шумел ветерок, а в пышно цветущем кустарнике журчал незакрытый кран.

Выбрав удобное место, Мария села на скамейку. Перед ней в просвете между деревьями отчетливо вырисовывался белый город. В детские годы она часто приезжала в село Бояну, к своей тетке, которая жила недалеко отсюда. Вместе с соседскими детьми она приходила сюда играть в прятки, собирать цветы, из которых потом плела венки. То была беззаботная пора, далеко внизу, на равнине, виднелся город, а на лугах паслись тучные стада, отчетливо слышался звон колокольчиков. Помнится, запыхавшись, она замирала на минутку у какого-нибудь памятника, вроде бы сосредоточенно, а на самом деле рассеянно осматривала его — она слышала, что под такими памятниками лежит умерший человек. Ей было трудно понять, как это он мог умереть, когда все вокруг живы — она это видела собственными глазами. И снова кидалась вдогонку бабочке, порхающей среди памятников.

Мария погладила теплую надгробную плиту отца. У него были теплые руки, вспомнила она. Как у меня, а мамины казались холоднее и жестче. Мария была избалованна, но наивна, не было у нее ни тайн, ни грехов, мечтала стать балериной и народить много детей, светловолосых девочек, и всех их сделать балеринами, чтобы своими танцами радовали родных и соседей. Мария облизнула пересохшие губы. Не вышло из нее балерины, ничего из нее не вышло. И вообще…

У нее дрогнули плечи, потом что-то защемило в висках, передалось вниз, к горлу, губы ее затряслись, и она залилась беззвучным плачем, он то затуманивал, то прояснял ее взгляд, чтобы снова потопить в мутных слезах. Она всхлипывала, временами даже поскуливала от безысходной тоски, и какая-то одинокая собака с усталым взглядом бесшумно подошла к ней, несколько раз попыталась заглянуть в глаза и понимающе улеглась у ее ног.

Час спустя, в измятом платье, растрепанная, Мария стала спускаться по каменистой тропе к новым кварталам города. Было уже за полдень, но солнце жарило, как прежде, где-то недалеко рокотал бульдозер. Мария обернулась и увидела, что собака бежит за ней. Мария остановилась, собака тоже замерла и как-то виновато поджала хвост.

— Дружок, дружок! — позвала она. Собака внимательно смотрела на нее, но не подходила. — Дружок! — снова позвала Мария, но собака повернула обратно и стала медленно подниматься вверх, к затененному зеленью кладбищу.

Всю вторую половину дня Мария проспала у своей родственницы и только под вечер, опухшая от сна и голодная, вышла на балкон, глядящий в сторону Витоши. От Владайских теснин струилась прохлада, где-то выше Княжева зажглась цепочка огней, вероятно, вдоль канатной дороги. Мария представила себе царящее в горах оживление, турбазы, рестораны, волшебный свет луны, и ее пронзила щемящая боль. Кроме поредевшей родни, в этом городе у нее больше никого не было. А ведь она здесь родилась и выросла, здесь прошли ее лучшие дни и ночи, самые светлые годы. Сердце снова схватил спазм. Она оделась и предупредила, что задержится и чтоб к ужину ее не ждали.

Выйдя на улицу, Мария заколебалась: куда податься? Сунув руку в сумочку, нащупала несколько бумажек. Может, пойти в ресторан да напиться вволю в одиночестве? Начнут приставать бабники, испортят все настроение. А может, лучше сходить в кино?

Мимо ехало такси с зеленым огоньком, и Мария остановила его. Через каких-нибудь десять минут она уже поднималась по слабо освещенной лестнице — решила еще раз проверить один адрес, у приятеля Христо тут была мансарда, обставленная дешево, но со вкусом. Вчера она здесь никого не застала.

Еще с лестницы Мария увидела полоску света под дверью. Она постучалась. Полоска погасла, послышались шаги и голос, его голос:

— Кто там?

— Я, — ответила Мария, изменив голос.

Открыв дверь, Христо не мог скрыть удивления. Их взгляды говорили больше слов. После долгой паузы Мария спросила с горькой насмешкой:

— Ты меня не пригласишь? Или у тебя кто-то есть?