Проводник по невыдуманному Зазеркалью. Мастер О́ЭМНИ: Приближение к подлинной реальности

многоводье… это угадывалось сразу: многоводье…, бесформенно-сумеречная масса, напоминающая студень; волоокая плотная подрагивающая масса с прожилками из багрянца.

многоводье расположилось за домами, за всеми домами сразу… окружило их…

просверкивание электрического света в дырчатых футлярах, где жильё и подобие пребыванья, — сверканье на многоводье (еле заметное, дышащее едва…).

безграничье… мальчик чувствовал, чувствовал: нет явлению этому остановки, нет ни малейшего удержанья: вольное размноженье пределов…

он чувствовал, чувствовал: безграничное многоводье приклонилось, горизонтально схлестнуло напряжённые уши, замерцало желаньем прыжка.

…дома-футляры казались спокойными, они высились, двумерно и строго, напоминая хмурые облинявшие декорации. они были загадочны, но вместе с тем — без всяких прикрас и тайн, очевидны.

мальчик прогуливался, стараясь — гуляючи — быть в некотором отдалении… это не получалось (как же этому получиться?) ему хотелось вблизиться в дома, растормошить их, умолить обернуться.

он заглядывал в окна; трогал стены; рассматривал дома — запрокинув голову — запрокинутыми в предрассветный муар.

не было в многоводье опасности… но удивлялся мальчик: вот оно, со всех сторон, а ничто им не всполошено, не позвано во внимание…

не было в многоводье опасности, но — перемены.

2

по́перву: редкими малыми струйками, вослед — струек плетением, — рассвело.

множеством призрачных ртов, трепеща и благоговея, колыхнулась пыль, ах, пыль! (благоговея!) неслась! неслась! к чему бы ни прижалась — кошечкой-молнией, — всплеск, озарение!

будто бы: мятые пивные банки — возвысились — исстоналисъ утробой — исполнились материнства…побежали!

глаза их наполнились памятью близких огней, и ещё

(да!: и ещё)

будто бы: шевельнулись клочья газет, — оглянувшись, но — смело (ах, смело!) стряхивая с себя татуировки зряшных письмён, шевельнулись, глазасто и горячо, шевельнулись, качая бёдрами и оправляя волосы.

будто бы: лупкая краска заборов, решёток, стеновий — унылье и трепет поправ — загоризонтилась перламутром всецветным; воссияла, всякому даря, всякого разотмевая.

пыль неслась, — искрашивая! — в пронесновеньи своём искрашивая рукава и пунцовые губы иллюзорных владык; ударялась о вдумчивость драных древесных кож; дёргалась и йлясала.

…вздыбилась, нежно прокатываясь в сквозняках, серебристая шерсть домов, мальчик пробирался по переулочьям, скользил вдоль фасадов: прежне, вближаясь… и опушье домов (как лепет!) — лепетало, гладя лицо.

и: лицо к небу поднял; он заплакал, и слёзы — алмазных ключей вереницей — отомкнули чаяния, желанья… зашептал, струновея горлом, — жалобно, непрерывно…

3

и пришли сумерки, они были похожи (и — въяве — похожестью обретали обличье) на сгустелое долготерпивое озеро пыли.

и пришли сумерки: будто б со временем, спящим в карманах: сумерки — заполненье.

и из сумерек — из осени — из земли, — поднялась девочка.

4

дома запели, их пение было нестройным, хриплым чуть….чуть знобящим… (казалось: нотные знаки, розовые и тонколапые, подпрыгивают — хрустальчато, озорливо — на сирых протяжностях подоконников.)

дома пели… они пели о том, что уже давным-давно позабыто (давным-давно…), о том, что помнилось безраздельно и нерушимо, они пели о несбывшемся, но — желанном, чему сбыться пора (пора! ну, пора же…! пора! пора!), они пели, и пение их тёрлось размывной долгой волной о незримую дамбу: размывая, круша…

и — хлынуло ливнеопадьем всеприемлющим многоводье…! многоводье!!!!

ах! — хлынуло — с пустыми мешками за упрямой спиной, с умелыми пальцами чудуна́. (!)

дома запели громче, и смерцались-спелись их голоса где-то у черты стеклянного срыва…; всё громче, громче, ровно звуками норовя овьюжить неподъёмность свою, расцепить цепы фундаментов, распрячь и взлетучить заведомую неподвижность телес!

(мальчик и девочка — прижавшись друг к другу — смотрели, смотрели: скачущие хороводящиеся гирлянды жилищ-светлячков были им милы, причарованны — зрачок к зрачку, приближенны к их мечтам, это — ожидалось! это — звалось! бриллиантовый вихрь преображений: так сразу, но так изначально: из них и с ними!

дома, возвиваясь и обсыпливаясь, в разбросе и утяженьи, — преображались, им больше не было дела до футлярности своего прежнего бытия-небытия, им больше не было дела до глупости определений и насилия попираний, но было, было, было, было, было им дело до всего, что преображалось-цвело вместе с ними.

и вместе, вместе!: насекомые, звери, птицы, деревья и травы, мысли и чувства, минералы и всяческие стихийные явленья, люди и нелюди: преображение! преображение!..так: зацветанье в ином, по-иному, совершенно иначе.

…но, в том промежутке, в котором истаяло ЭТО и не свершилось ТО, — пауза.

5

они стояли на единственном, сверкавшем тускло и осторожно рёбрышке паузы.

мальчик и девочка… — луна и солнце… — ветер и память… -…

и были они одни-одинёшеньки на всём белом и чёрном свете…а когда погас белый свет и высветлился до обесцветья чёрный — остались мальчик и девочка наедине с ЕДИНЫМ, ЕДИНОМУ — вровень, с ЕДИНЫМ — ЕДИНОЕ.