Провокатор

— Вот сумасшедший! — Жмотов пересел с песка на кучу сухой одежды, но Квасницкий бросился к нему, столкнул и начал лихорадочно рыться.

— Ты чего, Игорёк? Степаныч не соврёт.

— Дурак! Ты так ничего и не понимаешь?

— Во взбеленился! О чём ты?

— А ты не видишь, что он задумал?

По реке, прямо перед ними, скрываясь наполовину в мутных волнах, тужась и пыхтя, маленький буксир тащил огромаднейшую гружённую брёвнами баржу. Баржа по самые борта сидела в воде, и, казалось, чудом её не захлёстывали жадные волны. А Минин плыл наперерез этой барже, изо всех сил работая обеими руками, торопясь успеть к ней. Фонтаны брызг окружали его, и среди мрачного ненастья казалось, что чудесный неземной нимб мерцал вокруг оперуполномоченного.

— Он же умереть хочет! — орал Жмотов, беснуясь.

Квасницкому удалось отыскать пистолет и обойму, он попытался вставить её в рукоятку оружия, но трясущиеся руки мешали.

— Дай-ка мне! — выхватил у него пистолет Жмотов и в секунду обойма влетела на положенное место, а пуля — в ствол.

— Степаныч, назад! — выстрелил несколько раз в воздух Жмотов, вскочил на ноги и бросился к воде.

За ним поспевал уже и Квасницкий с оружием в руках.

— Назад, капитан Минин! — орал он. — Стрелять буду!

И палил без удержу перед собой.

— Куда, дурило! — оттолкнул его Жмотов. — Ты же в него угодишь. Не видишь?

— Отойди! — рявкнул Квасницкий.

И откуда в нём сила взялась! Жмотов от неожиданности оступился.

— Идиот! — визжал на него Квасницкий. — Как был дураком, так и сдохнешь! Лучше будет, если я попаду.

И он прицелился.

— А-а-а! Гнида! — взвыл Жмотов и сбил Квасницкого с ног.

Они упали оба, сцепившись, как звери, катались в яростной схватке на земле. Когда обессилили и чужими, отвернувшись друг от друга, посмотрели на реку, буксир с баржой пыхтел вдали. Оперуполномоченного на воде не было.

XVIII

Всё ещё моросило, когда под самое утро к причалу неслышно подкатил чёрный автомобиль, тускло мерцая фарами в темноте и густом слякотном мареве. Издали участковый едва его приметил, отодрав с локтей тяжёлую голову, присматривался, ещё не веря. Придя в себя, дёрнулся от неожиданности и испуга, вскочил на ноги, матерясь, бросился из будки.

Гулко стучали сапоги по булыжникам.

Они вышли, трое в плащ-накидках.

— Лейтенант! — зло позвал старший. — Где?.. Чёр-рт ноги сломит!

И действительно споткнулся, его поддержал щупленький в очках.

— Признаться… — залепетал щупленький. — Когда у нас это всё… Милиции этой… как обычно, не видать.

Но участковый уже подбегал, ещё не остановившись, поднял руку к околышку:

— Здравия желаю, товарищ!..

И смолк, не видя ни погон, ни знаков различия у прибывших.

— Что у вас? — вскинулся щупленький, отпрянул, боясь столкнуться, и плащ приоткрыл.

— Участковый сержант Веников! — застолбенел тот, но ещё тяжело дышал. — Труп… товарищ лейтенант госбезопасности.

— Это мы знаем.

— С ночи. Я звонил в управление дежурному. Баграми мы его, с баркаса… Повредили малость лицо, тело разодрали. Но узнаваем…

— И это знаю.

— Похоже, ваш.

— Что?

— Который разыскивался… По ориентировке!

— Не понял.

— Я его знал, — смущённо улыбнулся Веников, совсем отдышавшись, но снова начиная волноваться. — Оперуполномоченный Минин. Он ко мне обращался.

— Чего?

— По деликатному вопросу… — запнулся Веников. — Давно ещё. Так, мелочь.

И замолк, заметив, как вытянулось лицо лейтенанта, тот вроде даже сплюнуть хотел:

— Вот, значит, кто нас на уши поднял…

И очками на Веникова стрельнул, стёклами блеснув, фонарик достал и над трупом наклонился.

— Капитан Минин! — выпалил, совсем вспомнив, участковый.

— Вот даже как, — поджал губы лейтенант и крикнул наверх, головы не поднимая. — Слышали, товарищ подполковник?

— Вы глядите повнимательней! — поморщился старший. — Копаетесь долго.

— Я что, — поднял тот брови, — глазастая у нас милиция.

Веникова что-то зазнобило: всю ночь на ногах, а беготне, нервам конца не видно. Он рукой губы обтёр, сглотнул — в горле пересохло, крепче фуражку на уши надвинул. С Волги пахнул наконец-то ветерок, может, сдует к утру всю эту мразь слякотную, не терпел он такой погоды, все кости разбирало, пока бежал до машины, словно пацан какой. И сержант проговорил снова, запинаясь:

— Артём Степанович, кажется… капитан госбезопасности…

— Он говорит, что его знает… товарищ подполковник? — поднял голову от трупа Квасницкий.

— Вы смотр-рите, смотр-рите! — рявкнул сверху старший. — Вр-ремя тер-ряем. Внимательнее.

— Ну-ка, я! — сунулся к лейтенанту от машины третий, верзила громадных размеров.

— Его на спину перевернуть надо, Прохор. Помоги, я не осилю.

Верзила легко справился, лишь прикоснулся. Сам наклонился к изуродованному лицу утопленника и отпрянул, схватившись за живот. На полусогнутых ногах он заковылял прочь, его стошнило.

— Ах, какие мы благородные, — хмыкнул товарищ.

— Ну что там? — старший щёлкнул портсигаром, закурил. — Долго эта комедия будет пр-родолжаться?

— Что ещё выяснили? — заторопил лейтенант участкового.

— Мужики с баркаса видели, как он под баржу нырнул. Не спасти его. Сам смерти искал.

— Видели, значит?

— Болтают…