Провославие в Пруссии. Век ХVIII

«Оба они были московские уроженцы, оба тамошних попов дети, но оба весьма хороших характеров, хорошего и смирного поведения; оба охотники до наук и хорошо в университете учившиеся и довольные уже сведения обо всем имевшие, а притом с хорошими чувствиями люди».

Не будучи формально студентом, но посещая занятия, Болотов свёл близкое знакомство со многими преподавателями и профессорами Кёнигсбергского университета. Он так понравился Вейману, что тот считал Болотова своим лучшим учеником. Следует отметить, что в воспоминаниях Болотова имя Канта не упоминается вовсе, как будто того в Кёнигсбергском университете в те годы и не было. Можно предположить, что Болотов испытывал антипатию к Канту. Но почему?

У них изначально были противоположные философские и религиозные взгляды. В своих философских взглядах Кант в те годы был вполне вольфианцем. Андрей Болотов, напротив, относился к вольфианству с отвращением. Оно казалось ему рассадником цинизма и безбожия. Кант свои богословские идеи основывал на деизме Вольтера и Руссо. Болотов же видел в Вольтере «изверга и развратителя человеческого рода».

Андрей Болотов знал вольфианство не понаслышке. Одно время, начитавшись вольфианских сочинений, он сам усомнился в истинности догматов Откровения и испытывал мучительные угрызения совести. Случайно купленная за грош проповедь Крузия (Крузиуса) спасла его.

«Была она не столько богословская, сколько философическая, и великий муж сей умел так хорошо изобразить в ней великую важность удостоверения себя в истине Откровения и ужасную опасность сомневающихся в том, что меня подрало ажно с головы до ног при читании сего периода, и слова его и убеждения толико воздействовали в моем уме и сердце, что я чувствовал тогда, что с меня власно как превеликая гора свалилась и что вся волнующаяся во мне кровь пришла при конце оной в наиприятнейшее успокоение. Я обрадовался неведано как и сам себе возопил тогда: когда уже сей великий и по всем отношениям наивеличайшего уважения достойный муж с таким жаром вступается за истину Откровения, и так премудро и убедительно говорит о пользе удостоверения себя в истине оного, то как же можно более мне в том сомневаться, мне в тысячу раз меньше его все сведущему! Нет, нет! продолжал я, с сего времени да не будет сего более никогда, и я не премину последовать всем его предлагаемым в ней советам. Словом, как она, так и самая особливость сего случая так меня поразила, что я, пав на колена, и со слезами на глазах благодарил Всевышнее Существо за оказанную мне всем тем, почти очевидно, милость и прося Его о дальнейшем себя просвещении; с того самого часа, при испрошаемой его себе помощи, положил приступить к тому, что господин Крузий от всех слушателей и читателей своих требовал, а именно, чтоб прочесть наперед все то, что писано было в свете в защищение истины Откровенного Закона Божьего».