Провожая друг друга домой

Мы помолчали, обдумывая прочитанное.

– Мне очень нравится эта часть про розу, – заметила я. – Вспоминается смерть Мухаммеда Али. «Порхать, как бабочка, жалить, как пчела». Когда он умер, его семья вылетела вместе с его телом из Скоттсдейла, чтобы вернуть его в Луисвилл. То была хорошая идея – отвезти его домой, правда. А потом выяснилось, что, пока они летели в самолете, дерево возле Али-Центра в Луисвилле облепили двадцать тысяч пчел. Сестра спортсмена предположила, что он общается с этими насекомыми.

Рам Дасс улыбнулся:

– Когда мы с мамой беседовали в больнице, я чувствовал себя свободным, потому что принял наркотики. То было случайное прозрение. Я приехал с джазового фестиваля в Ньюпорте; там играл Мейнард Фергюсон. Я принял мескалин, а мама находилась под воздействием больничных лекарств. Мы не очень много говорили о самой смерти; речь шла о ситуации того дня.

– И это помогло ей, не так ли?

– Да. И мы оба отметили то, насколько посетителей пугала мысль о смерти. Мы с ней находились в некоем общем пузыре сознания. Мы были «свидетелями». Приходили и уходили доктора – они пытались поддержать ее жизнь, и во всей этой сцене молча присутствовала смерть.

Здесь и сейчас

Мы снова долго сидели в тишине, смотрели на океан и небо, а потом – на маленький самолет, летящий сквозь облака.

Рам Дасс сказал:

– В последнее время, когда мимо пролетает самолет, я рад, что им не управляю. Пилоту приходится держать в уме множество всего: радио, приборы, системы управления, наклон судна, движение в небе. Когда вы находитесь в самолете, облака – это помеха. Я так рад быть здесь, а не там. Я могу просто смотреть на облака и любить их.

Рам Дасс рассмеялся довольным смехом.

– Ну, ты же любил летать, когда был пилотом…

– Любил. Очень любил, но я рад, что сейчас я здесь.

– Я тоже.

Голые кости

Я вернулась в свою комнату, чтобы проверить электронную почту, но не могла сосредоточиться. Вытянувшись на кровати, я смотрела в потолок. Насколько я боюсь, на самом-то деле? Трудно сказать. Думаю, что самой смерти я не очень боюсь, но мне хочется увидеть, как подрастет Далия. Но, возможно, я обманываю себя.

Я ощущала беспокойство.

С тех пор как умерла моя сестра, я твержу себе, что она прожила меньше меня, потому что была другой, больше пила и курила, не заботясь о себе. Я живу более правильной жизнью, сорок лет занимаюсь йогой и медитацией, питаюсь органическими продуктами, тренируюсь на беговых дорожках и поднимаю гантели, принимаю кальций и витамин D, слежу за здоровьем и готовлюсь к смерти. Добросовестно читаю книжки о долголетии и дхарме. Но правда в том, что я всего на шесть лет моложе Барбары, и кто знает, как и когда я умру. Может быть, они с мамой заболели раком не только потому, что курили – возможно, мне тоже предстоит с ним столкнуться. Может быть, я просто прячусь от истины. Может быть, как сказал Калу Ринпоче, мне следует больше медитировать. Смерть наступает без предупреждения.

Я вспомнила прочитанный утром отрывок из книги Пемы Чодрон: «Вернись на круги своя, к голым костям. Расслабляйся в настоящем мгновении, расслабляйся в безнадежности, расслабляйся в смерти, не сопротивляйся тому факту, что все заканчивается, что все проходит, что явления лишены продолжительной вещественной сути, что все непрерывно меняется – вот основная идея»[4].

Рам Дасс часто цитирует Карлоса Кастанеду – особенно тот фрагмент, когда Дон Хуан велит думать, что смерть стоит за левым плечом. Нужно просто оставаться в каждом мгновении, таком, какое оно есть, осознавая, что жизнь и смерть всегда рядом. По словам Дона Хуана, смерть – наш единственный мудрый советчик. Помните, что жизнь драгоценна. Но это не означает, что она должна продолжаться вечно. Она драгоценна, когда вы находитесь в настоящем, хотя бы одно мгновение. В этот миг нет времени и места, но есть бессмертие. «Вы должны слушать тихие призывы сердца и знать, что все может случиться»[5].

Мы противимся переменам. Мы боимся неизвестного. Но все непрерывно меняется – волны, облака и мы сами. Если мы безмолвно присутствуем в настоящем, мы можем засвидетельствовать изменение и принять его как неизбежное. Мы научимся мириться с изменениями и подружимся с ними. Это не значит, что в процессе перемен не нужно стараться облегчать страдания – стоит, например, делать все возможное, чтобы исцелить себя или других от рака. Но мы стараемся не отрицать рак и не злиться на то, что он есть. Мы можем признать его, посмотреть, какой у нас есть выбор, а затем действовать с любовью.

Страдание как благодать

После обеда мы встретились снова. Я уже немного устала от беспокойства и вопроса о том, не отворачиваюсь ли я от очевидных истин. Но Рам Дасс обладает необычайно мощной энергией для человека, который двадцать лет назад перенес кровоизлияние в мозг (оно было настолько обширным, что врачи оценили шансы Рам Дасса на выживание всего в десять процентов; потом были три больницы, сотни часов реабилитации, и в конце концов он уехал домой в инвалидной коляске).