Провожая друг друга домой

Мы заняли свои места. Помощник поправил его одеяло. Было уютно. Пальмовые ветви за окном прикрывали полуденное солнце. Нам предстоял долгий путь, но Рам Дасс не спешил. Мы пребывали здесь и сейчас.

Я сообщила Рам Дассу, что с тех пор, как мы начали работать над этой книгой, я меньше боюсь смерти.

– Думаю, у меня и раньше было не очень много страхов, но какие-то, конечно, были. Однако я заметила, что чем больше размышляю о смерти, читаю о ней и выполняю практики, тем больше ее принимаю. Иногда, ложась спать, я представляю свое умирание и стараюсь мягко отпускать этот мир. Каким-то образом близость к теме смерти изменила мое мышление. Ну а что еще приблизило тебя к избавлению от страха?

Я пыталась задавать вопросы с искренней открытостью, не предполагая, что уже знаю ответ.

Рам Дасс долго молчал. Я чувствовала, что он пытается ответить в согласии с настоящим моментом, не повторяя слов, которые говорил в прошлом.

– Инсульт действительно подвел меня вплотную к смерти. Я увидел ее, но выжил. Это страдание опустошило какие-то залежи страха. Страдание не сделало меня более пугливым – оно сделало меня более реалистичным. С тех пор я нахожусь ближе к Махараджи. Душа к душе. Теперь я знаю, что как души мы неизменны, прекрасны и полностью сознательны; мы движемся вперед, несмотря ни на что.

Я подумала: «Что бы такое еще спросить?»

Рам Дасс продолжал:

– Когда Махараджи был еще жив, однажды вечером мы с К. К. Шахом приехали в его храм в Каинчи и сидели рядом с ним очень тихо. Махараджи сказал Шаху: «Я кое-что сделаю для него». Речь шла обо мне. Я долго задавался вопросом, что он мог иметь в виду. После инсульта, когда я лежал без движения, К. К. напомнил мне об этом обещании Махараджи, и я решил, что это «кое-что» наверняка и есть мой инсульт. То был дар от Махараджи, его благословение.

Я думал так некоторое время, но потом Сиддхи Ма [Махараджи оставил свой сатсанг под ее опекой] посмотрела фильм «Неистовая благодать», в котором я заявил, что инсульт был благословением Махараджи, и резко возразила: «Рам Дассу следует устыдиться! Махараджи никогда не дал бы ему инсульта. Инсульт вызван естественными причинами; дар от Махараджи – это возможность пожить с инсультом и что-то узнать из этой ситуации». Вот что я теперь понимаю.

Страдание не сделало меня более пугливым – оно сделало меня более реалистичным.

Однажды, когда я был в гостях у Махараджи, к нему подошел преданный и сказал со слезами на глазах: «Вся моя жизнь – страдание». Махараджи ответил: «Я люблю страдать. Это приближает к Богу». Потом мы стояли в молчании, и я удивлялся: как страдание может приближать к Богу? Ответа я не нашел, но почему-то сама мысль об этом мне помогла.

Инсульт – страдание и ярость – послужил духовному исцелению, преодолению страха, приближению к Богу. Мне пришлось научиться принимать инсульт. Исцеление состоит не в том, чтобы вернуть себе былую форму, а в том, чтобы научиться жить в согласии с нынешним порядком вещей. Теперь, хотя моя внешняя жизнь радикально изменилась, я не считаю себя жертвой инсульта. Я вижу себя как душу. Я – не эго, я – душа. Или, как сказал К. С. Льюис: «У меня нет души; я сам являюсь душой. И у меня есть тело». Когда ты пережил инсульт, другие аспекты старения вовсе не кажутся трудными. Я не боюсь. Страдание – это благодать.

Для Рам Дасса жизнь – это череда открытий, танец непостоянства, единственный танец, который вообще существует. За много лет нашей дружбы случались периоды, когда мы подолгу не виделись. Если за это время кто-то из нас находил какую-то новую практику, учителя или священное место, мы всякий раз сравнивали свои записи – смотрели, что нам удалось узнать и как это изменило наше отношение к истине. Каково было медитировать в Бирме с У Пандитой? Он действительно спрашивал тебя о том, в какой части дыхания ты засыпаешь, на вдохе или на выдохе? Тебе понравилось три недели голодать в Альпах? А как насчет родов?

В 1997 году, когда Рам Дасс дописывал последнюю (как он думал) главу книги «Всё еще здесь», с ним случилось то, чего боятся многие пишущие люди – кровоизлияние в мозг. И оно изменило его жизнь.

Несколько недель спустя я пришла навестить его в реабилитационном центре Фонда Кайзера в Вальехо (штат Калифорния). Рам Дасс лежал на больничной койке, бледный, наполовину парализованный, и не сводил глаз с фотографии Махараджи и батика с изображением индуистского героя Ханумана, сына Ваю – бога ветра и духа дыхания. После долгого молчания он посмотрел на меня и шевельнул рукой, словно собирался заговорить. Он указал на парализованную сторону тела, а затем попытался выразить словами то, что хотел мне объяснить. В его жестах было что-то очень знакомое, я видела это даже в той стерильной комнате, сквозь свои слезы. Затем он сложил пальцы так, что получился шагающий человечек, и «прошелся» по неподвижной руке. Он хотел сказать, что все это – путь, путешествие.