Проза И. А. Бунина. Философия, поэтика, диалоги

В рассказе Тургенева герой-дворянин Михаил Полтев[257], ведущий антисоциальный образ жизни, не лишен обаяния. Он до последних дней хранит у себя как память о матери серебряную чашечку и завещает после своей смерти передать эту чашечку дяде как дорогую семейную реликвию. Главную свою проблему Полтев в сердцах объявляет в разговоре с дядей, который является рассказчиком: «Да не умею я ничего делать, дяденька! родной! Вот взять да жизнь на карту поставить – пароли пэ, да щелк за воротник! Это я умею! Вы вот научите меня, что мне делать, жизнью из-за чего рискнуть! Я – сию минуту!..» (13, 38). Ему вторит рассказчик, пытаясь разгадать сущность характера своего странного племянника: «Всякая дисциплина его стесняла, внушала ему грусть; дерзок он был до сумасбродства, когда дело шло только о нем лично (курсив автора. – Н. П.): не было такого безумного пари, от которого бы он отказался; но делать зло другим, убивать, драться он не мог. <…> Самого себя истреблять он был готов всячески и во всякое время. <…> Но других – нет» (3, 37). В самом конце, сравнивая своего героя «с нынешними отчаянными», старик подводит итог своим размышлениям о подобном типе: «И там и тут жажда самоистребления, тоска, неудовлетворенность» (13, 52). В сохранившемся конспекте к рассказу черты героя даны более четко и выпукло: «… (пил и) и влюблялся – и в него влюблялись; но он сейчас выкинет какую-нибудь отчаянность, иногда мерзость; пел романсы с гитарой, но скоро потерял голос и только плясал, <…> был по-своему очень религиозен – любил не то чтобы помогать бедным, а жить и быть с ними; “с одними нищими весело пить”. <…> Встреча на дороге – история с нищими и калеками» (13, 406). В финальном суждении вполне определенно обозначен мотив внутренней пустоты, которая выражается разного рода эксцессами в поведении, «нырками», как их называет автор: «Сила несомненная, при всей дряннейшей слабости, – не то что самопожертвование – самоистребление, но без содержания и идеала» (13, 407). Этот мотив, который становится ведущим в рассказе Бунина, в окончательном тексте тургеневского рассказа снят («А с чего это все берется, предоставляю судить – именно философу» (13, 52)), и герой выглядит более проблематичным и более привлекательным.

Бунинский саморазрушитель представляет другую среду: он единственный сын и наследник «первого человека в округе» – сельского лавочника. Это человек болезненного до изощренности сознания, отталкивающий в своем самоуничтожении и самолюбовании. Его поведение определяется комплексом «бескорыстного» актерства. Он уже в ранней молодости начал готовить себя к «той роли, в которой достиг он впоследствии такого совершенства» (4, 222). Эта роль «человека, чем-то кровно оскорбленного» (4, 223), добровольно взятая на себя героем и в которую «все более втягивался» он, придает Шаше в собственных глазах необычность и весомость. Автор подчеркивает, какой значительностью пытается герой наполнить повторяемые им на протяжении всего рассказа: я молчу! я все молчу!

Художник описывает страшный социально-психологический феномен русской жизни – человека, сросшегося со своей личиной, ослепленного ей и упивающегося своим жалким положением: «В будни он тупеет от скуки, от долгого сна, от того, что никто не обращает внимания на него, никто его не слушает; его хвастовство своим прежним богатством, его намеки на то, что будто бы таится у него в душе, <…> давно всем надоели; нынче же праздник, нынче он будет страшно, до беспамятства избит на глазах этой толпы – и вот он уже входит в свою роль, он возбужден, челюсти его крепко сжаты, брови искажены» (4, 228). Шаша разрушает семью, быт, истребляет здоровье и нормальный человеческий облик потому, что жить ему нечем – утрачены те исконные, живые связи, которые питают душу. Это касается даже самых близких, родственных отношений. В отношениях Шаши и его отца – взаимная неприязнь, ненависть, желание взять верх. Он даже тогда, когда Роман умер, «злорадно горд был» (4, 228). Стремление героя «выломиться» из привычного бытия продиктовано потребностью заполнить зияющую пустоту в душе, приглушить ненависть к окружающему, заменить отсутствие подлинной жизни хотя бы призрачной, «сыгранной». Шаша остается верен своей роли до конца: в финале рассказа мы видим его, слепого и калеку, «равноправным членом, кость от кости, плоть от плоти нищей орды» (4, 231).